Теперь они томились здесь, вырванные из привольной и ставшей им родной среды. Часовым доставляло немало труда удержать их от побега. Они толпились у выхода из палисада, стремясь убежать, как только приоткрывались тяжелые бревенчатые ворота.
И родители-индейцы пробовали проникнуть к своим приемным детям. Постоянно появлялись они у палисада, пытаясь передать дичь или какую-нибудь еду "своим" белым сыновьям или дочерям, и если стража загораживала вход, то возникали то и дело жестокие стычки.
Синей Птице удалось один-единственный раз увидеть через узкую щель палисада своего отца. Малый Медведь искал сына в другом месте и не слышал, как тот окликал его.
Многие краснокожие родители хотели проводить колонну "освобожденных" до Огайо. Полковник Букэ дал согласие, тем более, что индейцы обещали охотиться и снабжать мясом своих детей в дороге. Этим разрешением воспользовался и Малый Медведь, чтобы отодвинуть как можно дальше час разлуки.
Лес уже оделся в яркий желто-красный наряд осени, когда небольшой отряд отправился в путь... Регулярные войска шли впереди, за ними следовала пенсильванская пограничная милиция с их длинными, тяжелыми ружьями, и здесь же "освобожденные" пленники. Маленьких детей везли на двух запряженных волами телегах, а те, кто был постарше, должны были идти пешком.
Обоз отставал, поэтому назад в Огайо шли короткими дневными переходами. Для солдат и пограничников это был путь домой, а для детей - на чужбину...
По утрам давался сигнал к походу; немного позже полудня - сигнал на отдых. Разбивался лагерь. И вот тогда-то и появлялись индейцы; они приносили все, что успевали поймать за день: индюшек, енотов, зайцев. Часовые не подпускали их к детям. Разлученным оставалось лишь перекликаться и разговаривать взглядами.
Окружающий шум доносился до Синей Птицы как из глухой дали. С нетерпением он ожидал полдня, когда разбивался лагерь и появлялся отец. Малый Медведь подходил настолько близко, насколько разрешала охрана, а это было все же довольно далеко. Только в часы, когда Синяя Птица издалека видел родное ему лицо, он оживал.
Единственным связным между ними был преданный Шнапп, который днем сопровождал отца на охоте, а по ночам спал у Синей Птицы. Мальчик прижимался к шкуре четвероногого друга, точно хотел срастись с этим последним живым кусочком своей "родины". И когда Шнапп лизал лицо, мальчик обнимал пса и что-то долго-долго шептал ему. И Шнапп ворчал так успокаивающе, точно они всего-навсего возвращались с охоты в дом Черепах.
И река Оленьи Глаза была верна юноше: она бежала рядом с ним.
На третий день пути показался Луговой берег. Показался и исчез поселок Тускаравас. Наконец отряд, через леса и болота, свернул прямо на восток к Огайо.
Слишком быстро проходили для юноши дни этого затянувшегося похода, который он так хотел бы продлить до бесконечности. Синяя Птица знал, что самое позднее у форта Дюкен все "родители" индейцы, а значит и его отец Малый Медведь, должны будут оставить детей и вернуться назад.
Форт показался только на семнадцатый день. Теперь он назывался фортом Питт. У крепостных стен по-прежнему теснились дома, а вверх по холмам тянулись поля. Но юноша ничего этого не видел, его глаза застилали слезы.
Отец оставался до самой темноты, и его лицо постепенно скрывали наступающие сумерки. В ушах Синей Птицы еще долго раздавался печальный крик матерей индианок, издалека прощавшихся вместе с Маленьким Медведем со своими белыми детьми.
Еще крепче обнимал юноша четвероногого друга, который к вечеру, как всегда, прибежал к нему и прижался своим теплым боком. Но когда на следующее утро убежал и этот верный друг, юноше стало нестерпимо больно.
Собака с визгом металась. Шнапп не понимал, почему вождь не идет дальше с отрядом. Несколько раз пес возвращался то к юноше, то к вождю, отстававшему от колонны, пробегая все большие и большие расстояния. Наконец кто-то из пограничников прогнал его. И только тогда пес отстал. Оборвалась последняя связь.
Глава 24.
Все дальше и дальше продвигалась колонна по дороге на Рейстоун. Наезженные фургонами колеи сменяли гати - сгнившие стволы, заложенные хворостом. Просека то опускалась по горам среди зеленой стены лесов, минуя форт Лижонье, через Аллеганы в долину Юниаты.
Юношу охватил настоящий ужас перед будущим. Изо всех сил он пытался восстановить в своей памяти образ своих белых родителей, братьев и сестер, своей тетки из Рейстоуна и старый бревенчатый дом. Там был его настоящий отец - Джон, как называла его мать. На этом воспоминания юноши обрывались.
Читать дальше