Антон Антонов-Овсеенко: Портрет тирана

Смысл игры не так примитивен, как может показаться на первый взгляд. Сталин боится свидетелей — это ясно, но куда более важное содержится в энергичном словечке «немедленно». В нем слышится указание государственному аппарату учинить расправу над Мартовым. Но как это сделать, под каким предлогом? Исходная позиция такова — Мартов гнусный клеветник. И клевещет он вовсе не на него, Сталина, лично, — не этим возмущен наркомнац, нет, не этим. Мартов клевещет на партию! Вот что возмутило Сталина, вот почему он предлагает судить Мартова. Лидер меньшевиков заявил об исключении из партии одного Сталина, а нарком Сталин в «Правде» [2] «Вперед», 6 апреля 1918. приписал Мартову слова об исключении всего бакинского комитета.

С 31 марта прошло всего несколько дней. Каждый мог взять газету «Вперед» и уличить Сталина, мягко говоря, в передергивании. Почему же он пошел на столь явное искажение опубликованных фактов? Сталин рассчитывал — и не без оснований — на поддержку правительства. А взамен, как некий гарант, правительство ожидало получить хотя бы видимость опровержения «клеветника».

На заседании трибунала обвинителем от имени «потерпевшего» выступил Л.С. Сосновский. Мартова защищали Александров и Лабинский. Спорили ожесточенно. Прения сторон затянулись. Сталин вновь потребовал осудить «клеветника» и ни в коем случае не вызывать свидетелей. Но Мартов не зря слыл блестящим полемистом. Он напомнил трибуналу случай с провокатором Малиновским. Еще в 1914 году, в Швейцарии, Мартов публично высказал недоверие Малиновскому, как возможному агенту царской охранки. Мартова привлекли к суду, но свидетелей представить он не смог. Тогда большевики обвинили его в клевете. Прошло несколько лет, член большевистской партии Малиновский был разоблачен как провокатор. В восемнадцатом году Мартов был далек от подобной параллели, он многое не знал, ему важно было убедить суд. В заключение он сказал:

«Если нельзя будет допросить свидетелей, — это мое несчастье, но если они не будут допрошены потому, что этого не хочет Сталин, — то это его несчастье…»

И суд не устоял: слушание дела было отложено на неделю для вызова свидетелей.

Победа Мартова? Казалось бы! Но следующий ход за Сталиным. И он делает этот ход, вернее, за него неожиданный ход делает правительство: ревтрибунал по делам печати ликвидирован.

И еще один промежуточный, но важный ход: газета «Известия» помещает 10 апреля статью М. Кахиани «Бороться с противником надо честно!».

Просто? Да.

Изящно? Весьма.

(Заметим в скобках: историки все еще робко невнятно говорят о Сталине — шутнике. Только поняв и по достоинству оценив эту важную сторону его характера, личности, можно говорить о Сталине сколько-нибудь серьезно. Кому бы пришло в голову сразу же после угарного роспуска трибунала по печати поместить в главной газете страны статью под многообещающим названием «Бороться с противником надо честно!»? А наш шалун додумался.

За большим форматом «Известий» возникает ухмыляющаяся рожа кинто. Он показывает собравшимся в балагане язык…).

Затем последовала вторая серия подобных же ходов. Пусть комментаторы-историки назовут их потом некорректными, — Сталину важен конечный результат. В средствах же он никогда не стеснялся.

Вызов свидетелей был аннулирован. Мартова пригласили в ревтрибунал города Москвы… на допрос к следователю по жалобе Сталина. У Мартова еще оставалась его газета. Он выступил с протестом: «Революционный трибунал предназначен, как гласит декрет, изданный большевиками, судить преступления против народа. Каким образом обида, нанесенная Сталину, может считаться преступлением против народа? Только в том случае, если считать, что Сталин и есть народ» [3] «Вперед», 13 апреля 1918. .

Сталин позаботился, чтобы свидетели на заседании трибунала не появились. К новому спектаклю он подготовил свежую роль… жертвы партийной борьбы. Оказывается, Мартов клевещет не на Сталина лично.

«Мало ли экспроприаторов на белом свете, и одному Мартову до них нет дела, клевета имела определенную цель — очернить перед выборами меня, как члена ЦИК, как большевика, сказать выборщикам:

— „Смотрите, вот они какие, ваши большевики“».

Это было напечатано в «Правде» 17 апреля 1918 года, на другой день после заседания ревтрибунала Москвы. На шестом месяце советской власти.

И еще одна публикация. «Известия Смоленского совета» накануне заседания суда сообщили: Мартова наказали за клевету… семидневным арестом.