Юзеф Чельгрен - Приключения в шхерах

На этот раз день выдался ясный, без ветерка. Все спешили, чтобы пораньше успеть на базар.

В те времена моторов еще и в помине не было, и рыбаки ходили под парусами. Но иногда ветер до того ленился, что не стоило труда ставить парус. А в город надо было попасть во что бы то ни стало. Стоял август, вода была совсем теплая, и как только воздух насыщался грозовыми разрядами, вся рыба, что выловили за неделю и держали в больших садках, дохла и всплывала брюхом кверху. В общем, хуже некуда.

Поэтому, когда из-за безветренной погоды нельзя было идти под парусами, ходили на веслах. Гребли без устали до самого города — до него считалось по воде без малого сорок километров.

Итак, рыбачьи лодки одна за одной отчаливали от острова. Лоцман Сэв тоже торопился. Он разместил в лодке ящики с рыбой, а под скамейку поставил большой кувшин. Уезжали на целый день, так что не мешало запастись водой — будет чем утолить жажду в полдень, когда солнце печет в самую голову.

Дундертак уже сидел на корме. Сэв перелез в лодку, уселся поудобнее и взялся за весла.

— Ну, а теперь посмотрим, — сказал он, окинув испытующим взглядом остальные лодки.

— Что — посмотрим? — спросил Дундертак. Он всегда отличался любопытством.

Сэв приналег на весла.

— Посмотрим, кто у нас лучший гребец, — сказал он. — Кто первый доберется до базара, тот первый все и продаст. Мотай, брат, на ус.

Дундертак поглядел вокруг. Лодка за лодкой отчаливали от острова. А многие уже ушли далеко вперед. Всего лодок было не меньше дюжины. Всем им предстояло пройти сорок километров. И каждый хотел прийти первым, потому что каждый торопился на базар. Почти все везли продавать рыбу, некоторые — кур, цыплят или яйца.

Кто придет на базар первым, первым покончит со всеми делами.

Солнце поднималось все выше.

Сэв снял шапку. Лоб его блестел от пота.

Уключины трещали и скрипели. Гребцы, напрягая спины, глубоко погружали весла в воду.

Прошло немного времени, и лодка Сэва начала обходить другую лодку, отчалившую с острова раньше их.

— Ура! — закричал Дундертак. — Ты гребешь быстрее всех! Мы победим!

В лодке, которую они обогнали, сидели на веслах две женщины. Волосы у них были подвязаны косынками, рукава платьев закатаны выше локтей.

— Нашел чему радоваться, — заметил Сэв. — Ведь это Ида с Утвассена и ее дочка. А двум бабам и за одним мужиком не угнаться. Вот других догнать — еще придется попотеть.

— А почему у них в лодке нет мужчины, чтобы грести? — спросил Дундертак. Он отличался любопытством, но не отличался особым умом.

— Видишь ли, был и у них, само собой, мужик. Но лет четырнадцать назад одной осенней ночкой не стало Калле с Утвассена.

— Не стало?

Дундертак ничего не понимал.

— Ну да! Калле с Утвассена попал в шторм. Это было в норд-ост. Его лодку перевернуло. Неделю спустя старик Сильвер наткнулся на нее. Она валялась на песке килем кверху.

— А этот Калле с Утвассена, он один был в лодке?

— Конечно. Так он и сгинул навек. А вдова осталась без гроша в кармане.

— А потом что?

— Ну что ж потом? Потом Ида с Утвассена сама стала кормиться, как могла. Ловила рыбу, завела птичник, на базар-то ведь надо что-нибудь таскать. Вот и ездит теперь каждый четверг, продает яйца и цыплят.

Дундертак обернулся и еще раз взглянул на двух женщин, сидевших в лодке, которую они только что обогнали.

— Вот каков у нас тут народ на острове! — заметил Сэв. — Держатся до последнего, рук никогда не опускают. Намотай, брат, на ус!

Высоко в небе парила на вздрагивающих крыльях какая-то птица: на головке черный капюшон, а грудка белоснежная.

Птица вертела головой то вправо, то влево, высматривая что-то черными зоркими глазками. Неожиданно она резко метнулась в сторону и, сложив крылья, упала головой вниз. Плюх! Словно брошенный с неба камень, птица врезалась в воду и исчезла в глубине.

— Морская ласточка, — объяснил Сэв. — Подожди, сейчас увидишь, чем она здесь занимается.

Вот над водой показалась черная головка, ласточка взмыла вверх и мгновение спустя была уже высоко в воздухе. В клюве она держала какую-то рыбешку. Еле заметное движение головой — и рыбешка, блеснув чешуей на солнце, исчезла у нее в горле.

— Ага, решила, значит, позавтракать, — заметил Сэв. — Ей-богу, хоть у нас и сети, и невода, и крючки, а мы и в подметки не годимся этим рыболовам!

Не успел он это сказать, как у них на глазах разыгралось интереснейшее зрелище.

Тяжело хлопая крыльями, с моря серой стаей налетели чайки. Словно огромная живая туча надвинулась на бедную ласточку. Чайки кричали и галдели — жадно, зло и угрожающе. Но кто из морских птиц может сравниться в полете с быстрой и гибкой ласточкой! Белой молнией врезалась она в серую массу трепыхавшихся крыльев. Ничего не вышло. Чаек было слишком много. Как ни ловко маневрировала ласточка в этой плотной массе, ей не удавалось отделаться от назойливых преследователей, злобно клевавших ее цепкими клювами.