Михаил Ишков - Кортес

В 1530 году дон Эрнандо вновь добился назначения в Мексику, но уже только в качестве капитан-генерала. Наместничество, как он ни добивался, ему не доверили. Там ему тоже не повезло — каждое затеянное им предприятие заканчивалось крахом. Он порядком издержался и в 1540 году вернулся в Испанию, чтобы попросить у короля денежное вспомоществование, в чем ему было решительно отказано. В те же годы сорвалась женитьба его дочери с сыном маркиза д'Асторга. Отказ был сделан в несколько неучтивой манере, и Кортес, обидевшись, удалился в маленький городишко Кастильехо де ла Куста. Здесь и доживал последние годы…

Старик Берналь взял чистый, с неровными краями лист бумаги, переведя дух, принялся переписывать набело последнюю страницу. Не смог, рука дрогнула. Он глянул в окно. На Гватемалу легла густая тропическая ночь. Тучи заволокли небо, вдали в горах робко золотилась искорка костра. Вся остальная ширь была затянута плотным, весомым мраком. Старику стало зябко. Он с трудом поднялся, накинул на себя походный плащ, завернул полы на коленях, унял дрожь и вновь взял перо.

«Но что стало с теми, кто совершил эти великие деяния? От 550 человек, отправившихся с Кортесом из Сантяго-де-Куба ныне, в 1568 году в Новой Испании осталось не более ПЯТИ! Все остальные погибли: на полях сражений, на жертвенных камнях, на собственной постели от болезней. Где памятник их славы? Золотыми буквами должны быть вписаны их имена, ибо они приняли смерть за великое дело. Но нет! Мы пятеро согбенны годами, измучены ранами, хворями, и влачим остаток жизни в скромных, если не сказать, убогих обстоятельствах. Несметные богатства доставили мы Испании, но сами остались бедны. Нас не представляли королю, не украшали титулами, не отягощали замками и землями. Нас, настоящих конкистадоров, людей «первого призыва», просто забыли. Писатель Гомара много и красиво говорит о Кортесе. О нас же не упоминает.

Довольно!

В 119 битвах и сражениях я участвовал. Я участвовал в приобретении Новой Испании — в этом мои сила и слава!»

Он отложил перо, потом долго сидел не двигаясь, не шевелясь. Ему вдруг открылось, что теперь, когда он написал последнюю фразу, недолго ему осталось жить на белом свете. Годы, освоенные им в этом лучшем из миров, внезапно обрели смысл, наполнились дыханием, и все равно ощущалась некоторая недоговоренность, источником которой, он ясно чувствовал это, являлись эти записки — вернее, какая-то мелкая недосказанность, допущенная им. Он вздохнул, осенил себя знамением, прочитал «Отче наш» и вернулся к предыдущим страницам. Отыскал пробел в описании гондурасского похода и переписал лист ещё раз. Особенно сильно нажимал на перо, когда писал следующие, запомнившиеся на всю жизнь, строки:

«Я знал, что нельзя полагаться на твои лживые обещания, Малинцин. Знал и то, что ты давно задумал погубить меня, с тех пор, как я не пал от своей собственной руки, когда ты вступил в мой город Теночтитлан. Почему же ты убиваешь меня так бесчестно? Бог спросит с тебя за это!»

Это были последние слова Куаутемока, молодого человека — в момент казни ему было всего двадцать четыре года от роду — воина, тлакатекутли, защитника отчества.

В родном городе Кортеса Медельине, в Эстремадуре, возвышается памятник прославленному завоевателю, чье имя навсегда останется в памяти человечества. Не стоит судить о нем, исходя из веяний века — такие люди суть украшение нашего рода, теперь заглядывающегося на звезды. Их нельзя ни сдержать, ни направить. Буйная, стихийная, земная сила властно владеет их душами — они идут вперед не только по велению разума и сердца, но и по тому, что иначе жить не могут. Стоит времени объявить призыв и рано или поздно появляется человек, над головой которого незримо реет птица-удача. Какой смысл укорять его в том, что он сокрушает все на своем пути?

Он всю жизнь считал, что человек — есть мера всех вещей. Только перед смертью ему открылось, что эта истина относится к земным деяниям и не имеет отношения к таким спорным, невесомым понятиям как милосердие и справедливость. Он вызволил из рабства необходимости миллионы человеческих существ, но скольких погубил? Он, первым сокрушивший великую, затерявшуюся во времени империю, открыл путь безжалостным, не обладающим и каплей величия грабителям.

Долго небеса решали его посмертную судьбу. Непростую задачку задал дон Эрнандо незримому сонму древних ацтекских богов во главе с Тескатлипокой божеством «курящегося зеркала»; священному синоду девяти чинов ангельских, земле и воде, выси и глуби.