Алексей Маслов - Тайный смысл и разгадка кодов Лао-цзы

Все эти факты показывают нам интересную грань восприятия последователей Лао-цзы конфуцианцами. Поскольку ранние конфуцианские трактаты типа «Ли цзи» положительно относились к факту обучения Конфуция у Лао-цзы, то, вероятно, сама фигура Лао-цзы воспринималась ими как «своя», стоящая даже ближе к постижению смысла ритуалов, чем сам Конфуций. Обвинения в неправдоподобности описания встречи двух наставников со стороны конфуцианцев начинают появляться уже значительно позже, в тот момент, когда Лао-цзы стал восприниматься исключительно как создатель даосского направления, которое в ряде ключевых аспектов, в том числе и в борьбе за власть при дворе, противостояло конфуцианцам.

В «Исторических записках» и в «Ли цзи» Лао-цзы ещё не «вполне даос», он, скорее, абсолютный мудрец, именно поэтому традиция даёт ему право наставлять Конфуция. Позже та же традиция начинает приписывать последователям двух мудрецов непримиримую вражду, эта «взаимная непереносимость» видна уже в тексте «Исторических записок»: «Последователи Лао-цзы принижают конфуцианцев, а конфуцианцы, в свою очередь, принижают [последователей] Лао-цзы, поскольку Путь их различен, и они не смогут найти согласия друг с другом» [56, цз. 61]. Примечательно, что здесь речь идёт о людях, «что учились у Лао-цзы» (сюэ лао цзы), но не о даосах, такого термина вообще здесь не встречается, что очень важно для наших рассуждений — Лао-цзы ещё не выступает как духовный лидер даосов.

Очевидных противоречий в различных версиях встречи Лао-цзы, например, между «Историческими записками» и «Ли цзи» мы не видим, различия можно расценивать либо как описание различных эпизодов, либо просто как другую расстановку акцентов.

Самые многочисленные и противоречивые указания на встречу Лао-цзы и Конфуция содержатся в «Чжуан-цзы», разбросанные по всем трем частям этого трактата: «Внешним главам» («Вай пянь»), «Внутренним главам («Нэй пянь») и «Смешанным главам» («Цза пянь»). К сожалению, пассажи из «Чжуан-цзы», несмотря на привлекательность их красочного содержания, не могут оказать нам существенной помощи при анализе Лао-цзы как человека, так и мифа. Мы можем рассматривать лишь «Внутренние главы», поскольку две остальные части считаются значительно более поздними произведениями. Например, во «Внешних главах» упоминается классическое китайское собрание текстов «двенадцатикнижие», которое в ту пору ещё не было скомпилировано.

В частности, одним из таких поздних пассажей является отрывок о том, как Конфуций отправился на запад, дабы поместить свои сочинения в библиотеку. Этот отрывок справедливо считается допиской, сделанной в династию Хань, которая должна была подчеркнуть, что Конфуций уже тогда предвидел, что его книги будут сжигаться при императоре Цин Шихуане в 213 до н. э [216, 136].

Очевидно, что описание Сыма Цяня появляется абсолютно независимо от упоминаний в «Чжуан-цзы» [6, 161–163]. «Исторические записки» никоим образом не повторяют сюжетов, изложенных во «Внешних главах» и «Смешанных главах» в «Чжуан-цзы», различаются как по указанию на время встречи двух мудрецов, так и на её место. Вероятно, что Сыма Цянь имел для своего изложения какие-то другие источники, нежели автор «Чжуан-цзы», однако оба произведения однозначно свидетельствуют о неком разговоре между Конфуцием и Лао-цзы по поводу сущности ритуалов.

Мог ли вообще Конфуций приходить именно к Лао-цзы советоваться о сути ритуалов? Это вполне возможно, ведь Лао-цзы служил в течение долгого времени либо хранителем архивов, либо историком царства Чжоу. Таким образом, как ему было не знать все тонкости учения о ритуалах?

Хранителем архива не мог быть назначен человек, обладающий какими-то необычными или тем более «антиритуальными» взглядами. Наоборот, он должен был служить живым воплощением этого ритуального наследия, быть вполне традиционным по своим взглядам и поведению. Хранитель архива — не просто библиотекарь, что следит за сохранностью трактатов и хозяйственных отчетов, он должен передавать записи о древней традиции, классифицировать их, именно к нему обращаются за советами о сути древних уложений. Он хранитель — великого Знания, Посвященный, и именно к такому человеку и приходит Конфуций.

Мог ли Лао-цзы изъясняться в той манере, которую передают «Исторические записки»? Думается, что да, поскольку многие высказывания Лао-цзы по поводу ритуала вполне совпадают с рядом пассажей «Дао дэ цзина». Приведем несколько примеров. «Избавься от заносчивого вида и многочисленных желаний, манерности и похотливых устремлений» («Исторические записки»). В «Дао дэ цзине» мы читаем: «Заносчивому не стать властителем» (§ 24). Есть тематический параллелизм и с § 9 («Покои могут быть полны золотом и каменьями, но не найдется того, кто устерег бы их»).