Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

При такой осведомленности следователей Телепневу не имело смысла более упорствовать. По сообщению Перфильева: „Телепнев доведен был до сознания, что он действительно предпринимал различные средства для уничтожения Чернова“ [591].

Если сразу после задержания Телепнев был сдержан в показаниях, то после уличения фактами он начал активно „сотрудничать со следствием“ и оговаривать своих знакомых. Он рассказал, что посылал яд для Чернова, „имел намерение заманить [его] в Марьину рощу и убить, и, наконец, придумал послать ему разрывной ящик“. Телепнев признал, что к этому „повлекла любовная связь его с женою Чернова, желавшей освободиться от мужа“. По словам Телепнева, в подготовке убийства будто бы принимал участие отец Черновой (к началу следствия уже умерший). Именно он дал пузырек с ядом. „При объяснении с Черновой Телепнев требовал от нее постоянной любви и 300 тыс. руб. сер., если цель будет достигнута и будто бы ею было дано ему обязательство, что она непременно все исполнит, но впоследствии это обязательство Черновой он, Телепнев, при ней же будто бы уничтожил“ [592], — записывали следователи признания преступника. Но своему начальству докладывали, что Телепнев сообщает „разные вымыслы, не имеющие никакого вероятия“, и явно желает скрыть соучастников [593]. Потом Телепнев вспомнил, что „он чрез французского подданного виконта Шарлевиля был подкуплен родными Чернова за 40 тыс. руб. сер.“. Кем именно, не знал точно, так как Шарлевиль говорил, что его дело „деньги, а не имена и что он не уполномочен их называть“ [594]. Допрошенный Шарлевиль отрицал какие-либо разговоры и намерения в отношении Чернова.

Тем временем было принято решение об обыске в имении и аресте Веры Михайловны Черновой. Молодая женщина (ей было 25 лет) вместе со своими слугами (кучер А. Овсянкин, горничная Е. Филипьева и дворовый А. Бобылев) была привезена Воейковым в Москву.

Жандармский штаб-офицер собрал попутно сведения и о самом Чернове. Оказалось, что ему 33 года, имеет двух сыновей и дочь (проживавших с женой). Раньше он служил в Калужском дворянском депутатском собрании. Ему принадлежало имение с 843 душами, пустошь в 300 десятин, каменный дом в Калуге и „капиталу до миллиона руб. сер.“. Особо отмечалось, что „имение его по высочайшему повелению взято в опеку за отдачу им крепостного своего человека в военную службу [595], о чем производилось следствие, а сам содержался на гауптвахте, поступок представлен обсуждению калужского дворянства“. Воейков признавал, что следствие на месте было довольно сложно вести, так как распущен „весьма гласно и с намерением слух“, что Чернов из ненависти к своей жене, желая бросить на нее подозрение, устроил сам „разрывной снаряд“, а потому и находился в другой комнате. Кроме того, в губернии „общее весьма сильное нерасположение к Чернову и участие к его жене“ [596].

Последующие материалы следствия рисуют интересную картину поведенческих практик холостого мужчины и замужней женщины. Надо признать, что это все-таки не типовое поведение, а действия, вызванные необычными обстоятельствами.

Новые „чистосердечные“ показания Телепнева показывают любопытную модель действия, во многом созданную его воображением и потому кажущуюся наиболее близкой к идеальному, „мечтательному“ для него типу поступков.

На допросе Телепнев пояснил: „Бывши в Калуге, он услыхал, что жена богатого человека Чернова хороша собою и находится в дурных отношениях с мужем, которого с нею нет. Пожелав познакомиться с [Черновой] в видах холостого человека, отправился к ней 23 декабря 1853 г. в село Грабцово“, назвался кн. Кочубеем, объявил о намерении „торговать имение мужа“, разговаривал как об имении мужа, так и посторонних предметах [597]. Далее Телепнев касался интимных подробностей своего следующего визита: „25 декабря приехавши к Черновой опять вечером и находясь с нею наедине, довел ее до того, что она имела с ним несколько раз любовную связь, а когда он приехал к ней на другой день, она упрекала его за обольщение, говоря, что может сделаться беременною, что узнает об этом муж ее и разведется с нею“ [598]. Не желая слушать упреков, Телепнев назвался своим подлинным именем и уехал не простившись.

Затем герой-любовник начинает перечислять четко зафиксировавшиеся в его памяти победы: перед Масленицей 1854 г. в Калуге „помирились и опять имели любовную связь, потом Чернова приходила к нему в номера, и он был у нее в Грабцове и расстался с нею в дружеских отношениях“; в мае 1854 г. он в третий раз ездил в Калугу, чтобы с ней видеться, посылал к ней с запискою, и на другой день она приходила к нему; был в Грабцове „и продолжал любовную связь“ [599].