Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

Этому здравому началу противостоит свобода книгопечатания, которая несет вред обществу и государству: «Хороший человек не станет читать худых книг, порочного и безнравственного листка и в руки не возьмет; а дурному человеку никакая цензура не помешает доставать худые книги» [129] Там же. С. 130. . Вот почему «в нашей России должны ученые поступать как аптекари, владеющие и благотворными, целительными средствами, и ядами, — и отпускать ученость только по рецепту правительства» [130] Там же. С. 113. . Таким образом, именно власть должна формировать государственную идеологию и мировоззрение подданных.

Дело участников кружка М. В. Буташевича-Петрашевского актуализировала охранительные меры. Военный министр А. И. Чернышев, передавая шефу жандармов А. Ф. Орлову (7 января 1850 г.) слова высочайшего повеления, напоминал о недавнем следствии, которое показало, что «преступные замыслы на ниспровержение и превращение существующего в России государственного устройства возникли большею частию между людьми молодыми, недавно кончившими или еще заканчивающими курс наук в высших учебных заведениях», из этого можно заключить, что «настоящие меры наблюдения относительно духа и направления преподавания вообще не довольно еще бдительны» [131] ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1850. Д. 154. Л. 1. . Прежде всего «некоторые из преподавателей сами содействуют к превратному направлению понятий между учащимися, как это доказывается и найденными у преступников лекциями, и программами преподавателей, в которых допущены вредные для существующего порядка суждения» [132] Там же. Л. 1–1 об. . Кроме того, «огромное количество вторгающихся к нам иностранных сочинений самого опасного содержания […] способствуют превратному образу мыслей в умах юных и неопытных, доказывая с тем вместе, что или цензура наша не довольно осмотрительна, или что принимаемые против ввоза запрещенных книг меры недовольно еще бдительны и строги» [133] Там же. Л. 1 об. . Помимо этого сами молодые люди, в поисках заработка, обращались к литературному труду. При недостатке цензурного контроля появлялись статьи «коих направление явственно вредно, и посредством сего легкого способа, зараженные уже вольнодумством сочинители, разливают яд свой в умы чуждые еще пагубных мечтаний» [134] Там же. Л. 1 об.–2. .

Военный министр сообщал высочайшее повеление, предписывавшее «усилить строгость наблюдения со стороны непосредственных начальников учебных заведений за общественным обучением, как относительно духа и направления преподавания вообще, так и относительно строгого выбора учителей и поверки их преподавания»; «со стороны цензуры иметь бдительный надзор за журнальными и газетными статьями»; «принять строжайшие меры против ввоза иностранных сочинений, опасного содержания, способствующих распространению превратного образа мыслей» [135] Там же. Л. 2. . Кроме того, император Николай I «усматривая, что у некоторых из злоумышленников бывали в домах собрания, на которых происходили преступные разговоры и совещания и произносились речи противу правительства, Высочайше указать соизволил, чтобы со стороны всех полицейских начальств имелось возможно бдительное наблюдение за частными сходбищами и собраниями, дабы при настоящем разврате умов на Западе и прилипчивости вредных идей не могли образоваться у нас вновь собрания подобно открытым по сему делу» [136] Там же. Л. 2–2 об. .

Пока высшие чиновники пыталась регламентировать содержание учебных дисциплин, правила внутреннего распорядка в образовательных заведениях, содержание учебной литературы и толстых журналов, репертуар театральных представлений и ассортимент книжных магазинов, сквозь толщу запретов пробивались неформальные поведенческие практики, разрушавшие умозрительную конструкцию нравственного и добродетельного человека.

Даже любимое детище Николая I, военные корпуса, не могли обеспечить достойное нравственное развитие. Сам Л. В. Дубельт порицал существовавшие в них порядки: «Мне кажется, что казенное воспитание много портит молодежь нашу, не только в отношении нравственности в поведении, но также и насчет мнений против Государя. […] В корпусах же свирепствует такой дух непокорности, такое отчуждение от всего прекрасного, такой страшный эгоизм, что и самый лучший юноша заражается этими недугами; потом вносит их в общество и распространяет их там; а как общество наполнено воспитанниками корпусов, так и мудрено ли, что эта зараза каждый день делается сильнее!» [137] Дубельт Л. В. Вера без добрых дел мертвая вещь. С. 122.