Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

В то время Тройственный союз, заключенный 27 сентября 1940 года, официально не был направлен против Советского Союза, как объяснил Риббентроп подозрительному советскому министру иностранных дел в очередной телеграмме, направленной в последнюю минуту. Формально это соглашение между Германией, Италией и Японией было призвано разубедить Соединенные Штаты вступать в войну в Атлантике или на Тихом океане, угрожая ответными тройственными действиями в случае американской акции. Однако наделе немцы перехитрили самих себя, поскольку, с одной стороны, пакт усилил стремление японцев двигаться на юг против англосаксонских сил на Тихом океане. С другой стороны, он подтолкнул русских и японцев к более конструктивным отношениям между собой, чтобы обеспечить защиту своих границ, когда действия ведутся в других местах. Понятно, что на этой стадии остававшийся приверженцем выполнения пакта 1939 года с Советским Союзом Риббентроп мог предложить такую политику, как косвенный метод обеспечения более полного участия стран оси в войне с Западом, более чем в конфликте с СССР, которого все еще можно было избежать. Но в перспективе влияние Тройственного пакта стало катастрофическим для гитлеровской кампании в России. Япония теперь действовала в направлении неправильном для будущих великих стратегических планов фюрера. Советская азиатская «задняя дверь» оказалась плотно закрытой при активной помощи ошибочной дипломатии Риббентропа.

4 октября Гитлер встретился с Муссолини и объяснил ему, как раньше генералу Гальдеру, что расчеты Сталина относительно продолжительности и характера войны неверны. После того как Риббентроп поторопился указать, что русские боятся немцев и не начнут в отношении их никаких недружественных действий, Гитлер выразил сомнение в том, что Советский Союз можно отвлечь от Европы, направив его внимание в направлении Индии или Индийского океана. В любом случае Гитлер считал, что русские не станут проблемой для рейха, даже в самом худшем случае. «Большевизм, — с пафосом проговорил Гитлер, — это доктрина людей, которые находятся на самой низкой ступени развития цивилизации».

Через неделю немецкому министерству иностранных дел была поручена бесполезная задача — убедить русских в том, что открытое прибытие немцев в Румынию обусловлено невероятным предлогом — охраной нефтяных месторождений Плоешти от англичан. Растерявший вежливость Молотов отказался признать какую-либо угрозу для Румынии со стороны англичан, заявив, что они слишком заняты борьбой за свое существование, чтобы вмешиваться в события, происходящие в столь удаленных от них регионах нижнего Дуная. Официальная советская политика того периода была настолько резкой, что англичане получили основания надеяться на улучшение взаимоотношений с явно перепуганными русскими.

Риббентроп был против происходящего. Отчаявшись поддержать разваливающийся пакт с Советами, он 13 октября обратился к Сталину с пространным оправданием немецкой политики. В рамках этого призыва de facto восстановить прежние взаимоотношения немецкий министр иностранных дел пригласил Молотова в Берлин для консультаций с фюрером относительно будущего урегулирования советской внешней политики с политикой государств, подписавших пакт о Тройственном союзе.

12 октября Муссолини, почти так же как и Сталин ошеломленный неожиданной немецкой интервенцией в Румынию, сообщил Чиано, что собирается нападать на Грецию, чтобы восстановить равновесие с рейхом на Балканах. Итальянский министр иностранных дел, явный германофоб, был в восторге, несмотря на враждебность итальянской армейской верхушки, командования флота и военно-воздушных сил. Дуче не проинформировал немцев о намеченной дате операции, но Гитлер, похоже, не сомневался в ее неизбежности — немецкая разведка хорошо поработала. В противоположность своему последующему обоснованию ex de facto , когда греческая экспедиция оказалась неудачной, фюрер на этот раз не хотел раздражать дуче и не выступил с открытым возражением против итальянской акции, которой предстояло внести существенный вклад в отсрочку его нападения на Советский Союз в следующем году.

23 октября Гитлер встретился с генералиссимусом Франциско Франко, прежде чем дела с Италией на Балканах достигли критической точки. Встреча произошла в Андае — городке на испанской границе. Подозревая, что его хотят сделать еще одним Годоем для нацистского Бонапарта, Франко не выказал интереса к мнению Гитлера, заключавшегося в том, что самая большая проблема Северной Африки — сохранить ее от де Голля. Такая немецкая политика мешала колониальным претензиям Испании, и потому Франко отказался вступить в войну или захватить Гибралтар с помощью немцев в январе 1941 года, как предлагал Гитлер.