Сергей Глинка - Из записок о 1812 годе (Очерки Бородинского сражения)

Генерал Фриян попытался было протянуть свое правое крыло, чтоб сомкнуться с Неем, но русские с страшным криком уже неслись ему навстречу.

При виде этой бегущей бури Фриян стеснил ряды, и тут же по его приказанию 33-й полк перешел через овраг, выстроился в каре и заслонил полки 48-й и Ишпанский Иосифа Наполеона.

Под гремящим покровительством своих метких батарей конница русская делала отчаянные налеты на пехоту французскую; но французы (нельзя не отдать им чести) стояли как вкопанные! За что дрались они? Что заставляло их прирастать ногами к русской земле? Мрачные, безмолвные, без пальбы, без крика, линии французские допускали до себя русских на три шага, и вдруг огненная лента бежала по фрунту и за страшным убийственным залпом, сыпался беспрерывный рокот мелкой пальбы. Мертвые и умирающие, кони и всадники русские длинными настилками ложились друг на друга. "Помогите! помогите!" кричали раненые. "Не до вас, братцы! - отвечали им. - Надо прежде разведаться с неприятелем!" Вот минута, в которую армия русская могла показаться разрезанною: ибо ключевой плечной сустав, соединявший левое крыло с грудью армии, был изломан. Наши линии видимо тончали, позади и впереди их поле пестрелось от трупов и обломков разбитых снарядов, искрошенного оружия. Дивизии маршалов и 1-й кавалерийский корпус, служивший им связкою с дивизиею Фрияна, все подавались вперед упрямо, напористо, грозно, но медленно. Отпорная сила русских не дозволяла развиваться их привычной быстроте.

Оставим на время маршалов с их массами полупросквоженными, полурастерзанными сражаться с остатками наших, полурассеянными, но твердыми на поле, упрямыми в бою, торгующимися за каждый шаг русской земли, оставим их у Семеновского и обратимся к большому люнету, к батарее Раевского. Этот люнет, или большой редут, отнятый Кутайсовым, Ермоловым, Паскевичем и Васильчиковым, все еще оставался в руках законных владетелей. Вице-король направлял на него и войска и огонь разрушительный. 26-я дивизия (Паскевича), истощенная донельзя, вся расстрелянная, требовала перемены. Ее сменили с ужасной стражи дивизиею Лихачева из корпуса Дохтурова. Между тем убылые места предводителей, как мы уже видели, замещены: Дохтуров приехал на место Багратиона, Багговут на место Тучкова. Настало второе поколение генералов в Бородинской битве; лица изменились, а тяжба продолжалась.

Принц Евгений уже готовился к решительной атаке, как вдруг отозван к дивизии Дельзона, на которую напал съехавший с нашего правого крыла генерал Уваров с кавалериею. 1-й кавалерийский корпус с генералом Уваровым и казаки Платова переехали через Колочу при с. Малом, ударили на дивизию Орнано и прогнали ее за Войню. От этого налета донцов и гусар сильно встревожилась и дивизия Дельзона, защищавшая Бородино. Она спешила построиться в четыре каре. Сам вице-король, в происшедшей суматохе, искал спасения в каре 84-го полка. Неизвестно, к чему бы это привело; но Уваров, после нескольких наскоков на кавалерию и пехоту французскую, потеряв довольно людей, уклонился к с. Новому.

Впрочем, эта атака, во всех отношениях необходимая в виду правого русского крыла, остававшегося на некоторые мгновения довольно спокойным зрителем, произведена была вначале с довольным жаром. Между тем как Уваров спускался с высот, Платов распустил несколько полков донских казаков: вся луговая равнина к Колочи вдруг запестрела донцами. Они начали по-своему давать круги и щеголять разными проделками. Передовые французские пикеты всполохнулись и дали тыл. Казаки сели им на плечи! Напрасно отмахивались французы и немцы длинными палашами и шпорили тяжелых коней своих: донцы, припав к седлу, на сухопарых лошадках мчались стрелами, кружили, подлетали и жалили дротиками, как сердитые осы. Это сначала походило на заячью травлю. Солдаты русские, стоявшие на высоте Горок и вблизи Дохтуровой батареи, завидя удальство придонское, развеселились: махали руками, хохотали и громко кричали: "Вот пошли! Вот пошли! Хорошо, казак! браво, казак! не жалей француза!" Но это было недолго! Донцы, сделав, что могли, скучились и потянулись стороною, уступая место регулярной кавалерии. Полки 1-го кавалерийского корпуса чинно, важно, густым строем неслись мимо Бородина и, загнувшись дугою, потерялись из вида за деревнею. С огромных французских редутов открылась пальба. Суматоха в Бородине также не укрылась от глаз зрителей. "Смотри! Смотри! Французишки строятся в каре: видно, плохо! Наша берет, ребята!" И многие хлопали в ладоши и ревели: "Ура!" Это освежило на этой точке зной сражения, которое кипело во всей силе.