Сергей Карпущенко - Лже-Петр - царь московитов

Петр помрачнел:

- После Нотебурга со своими уж не дрался - Августа бивал. Но паки говорю: не за тем у вас сегодня, чтобы обиды говорить на вас да ваши выслушивать. Корпус, что в Гродно законопачен, спасти хочу!

- Ой ли! - хохотнул Данилыч, насмешливо наклоняя голову к плечу. Шведский генерал врагов своих спасать явился! Нет, Петр Алексеич, веры тебе не будет.

Но в разговор вмешался Швед. Видя, что Петр на самом деле не имеет намерений вредить ему и посягать на власть и полномочия его, Шенберг примирительно сказал:

- Все, что хотел ты нам сказать, я выслушать готов. Ежели, конечно, не от Карла сии советы к нам идут. Но как, чем уверишь ты нас, что лишь по наитию собственному, а не от врагов явился к нам?

Петр помолчал. Похоже, он не ожидал, что от него попросят доказательств искренности. Пожав плечами, пробормотал:

- Ничем я не могу тебя уверить. Тем лишь, наверно, что без страха к тебе явился, зная, что можешь ты меня назад не отпустить. Скажу еще, что в сердце радовался я за войско русское, за то, как били вы шведов. Завидовал тебе, что ты всю славу пожинаешь... Но... после и завидовать уж перестал. Бога молил, чтобы удача была на вашей стороне, ибо... как был я русским государем, так и остался, хоть и шведский ношу мундир. Когда же под Гродно Карл пошел, сразу понял я, чем обернуться может сей поход для соотчичей моих. Вот потому у вас я, что знаю средство спасения. Прогоните меня погибель войска и твоя, Мартин Шенберг, неотвратимой и несомненной будет. Выслушаете - спасетесь!

Меншиков молчал, хоть и понимал, что Петр не лукавит, не готовит подданым своим ловушку. Лже-Петр же, поразмышляв совсем недолго, уязвленный лишь тем, что не он, а настоящий царь способен выручить окруженное, обреченное на погибель войско, коротко сказал:

- Что ж, выслушать тебя готов, а как поступлю потом, судить сам буду...

Втроем они уселись за стол. Не пользуясь бумагой и пером, Петр с горящими глазами излагал свой план тем людям, кого ещё совсем недавно ненавидел. Теперь же личная обида растворилась в чем-то гораздо более важном, нужном не одному ему, обиженному, потерявшему корону монарху, а его стране.

Не желая слышать ни одобрений плана, ни сомнений, поднялся из-за стола, пошел к дверям, где брошены были шапка его да шуба, молчал, надевая на себя одежду, потом сказал:

- Времени у вас осталось лишь до тех пор, как Неман вскроется. Потом уж не взыщите...

Не попрощавшись, вышел, и застучали по деревянной лестнице его тяжелые, убегающие вниз шаги.

Лже-Петр и Меншиков в молчании сидели совсем недолго. Шенберг у Данилыча спросил:

- Ну, и как сей прожект находишь? - Отворачивал лицо: неприятно было, что ничего подобного сам предложить не смог.

- Прожект рисковый, - потер щеку Данилыч, - но иного ничего не остается: промедлим - Карл штурм начнет. Отчего-то верю я... Петру Алексеичу. Пиши письмо цифирью Огильви да Репнину, строгое письмо, чтоб не ослушался шотландец.

- Ладно, напишу, - покорно молвил Лже-Петр. Потом ни к селу, ни к городу сказал с улыбкой, будто припомнил что-то приятное: - За Катюшу, Данилыч, тебе спасибо. Любушки такой у меня не бывало прежде. Матке-Катеньке едва ль не каждый день письмо в Москву пишу, чтоб не скучала.

Данилыч, видя, как расслабился лицом Лже-Петр то ли при воспоминании о Екатерине, о ласках которой часто вспоминал сам Алексашка, то ли потому, что было найдено средство спасения корпуса, хмыкнул себе под нос и лишь коротко сказал:

- Да ты садись, пиши, пиши письмо цифирью - поздно будет!

* * *

На секретное совещание Огильви позвал лишь Репнина да ещё одного генерала с полковником из иноземцев. Дав им прочитать уже переведенное с тайной "цифири" письмо, он по-старчески всплеснул руками и с удивлением заговорил:

- Господа, когда я прочел сие послание, то не поверил своим глазам: не иначе, как какой-то враг дал государю такой совет. Предлагает тайно, перед самым вскрытием Немана навести мост на другой берег и, едва пойдет лед, потопив все пушки и другое ненужное оружие, ночью, не давая местным жителям выйти из своих домов, чтобы-де не сообщили Карлу, переправиться через Неман, а мост потом или сломать, или спалить!

Слово вставил Аникита Репнин:

- Что же дурного в сем плане? Вы ведь прочли о том, что у государя есть верные сведения о намеченном Карлом штурме Гродно в конце марта? Нужно уходить согласно приказу царя Петра.

Шотландец, сжимая свою маленькую, сухую руку в костистый кулачок, потряс им чуть ли не перед носом Репнина и отчаянно заявил: