Сергей Карпущенко - Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх

Извозчика брать не стали. Поплелись через Дворцовый мост, и город внешне казался Николаю словно бы и тем же самым, где в зданиях не изменилось ничего со дня его отъезда в Тобольск, но в то же время был не тем уже потому, что он не являлся его столицей, был во власти ненавистных большевиков, поправших Россию.

Вход в Петербургскую чрезвычайку можно было узнать издалека - рядом с ним стояли два красноармейца в шинелях до пят, в суконных шлемах с нашитыми звездами, а к стволам их трехлинеек были примкнуты длинные трехгранные штыки.

- Паспорта! - преградили они дорогу Николаю и его молодому спутнику, а когда документы были тщательно изучены, суровые стражи в средневековых шишаках отправили их за угол, где был вход, ведущий в "жилотдел".

Когда Николай вошел в жилотдел Питерской чрезвычайки, то увидел сутолоку, и ему показалось, что ничего в чиновничьих присутствиях с дореволюционных пор не изменилось. По-прежнему трещали письменные машинки, по-прежнему просители подходили к столам ответственных лиц с заискивающими улыбками, начинали говорить робкими, тонкими голосами, все так же сурово-недоступны были ответственные лица. Правда, теперь они были облачены не в пиджаки и сюртуки, а в армейские гимнастерки без погон, только на воротниках у некоторых виднелись петлички с какими-то изображениями геометрических фигур.

- Ну чего прешь, чего прешь, как бык невыгулянный! - слышался грозный оклик одного из начальников. - Ты мне чернильницу чуть не опрокинул, мать твою разтак!

- Еще раз спрашиваю, в третий раз уже, - кем, гражданин, был тебе выдан этот липовый документик? Или хочешь за стеночку пройти, где тебя не так спросят? - звучал из другого угла голос, напоенный ядом змеиной угрозы.

Николай встал в очередь, создавшуюся у стола одного из работников жилотдела. На душе было скверно. "Вот сейчас эти доки посмотрят на все наши паспорта, признают их фальшивыми, но, кроме этого, сразу же поймут, кто такие эти Романовы. А ведь раньше один росчерк моего пера мог привести к тому, что каждую такую мокрицу, которая корчит из себя властелина, выслали бы из Петербурга в двенадцать часов, посадили бы в каталажку, отправили бы на каторгу. Теперь они отплатят мне сполна: вышлют, посадят, отправят, а скорее всего - убьют".

- Гражданин, ну чего встал, как истукан языческий? Или велика сошка, что мне приходится тебя чуть ли не пять раз окликать? - обратился к Николаю сидящий за столом толстый мужчина в гимнастерке с бритым лицом и гладким черепом, оживленным лишь пучками курчавых волос над крупными мясистыми ушами. Николай, спохватившись, подал ему паспорта, торопливо и сбивчиво объяснил свою просьбу, но толстяк словно не слышал его - смотрел в сторону, поковыривая вставочкой в ухе.

- У кого до революции служил? - задал работник жилотдела неожиданный вопрос.

- Во-первых, я бы хотел, чтобы вы обращались ко мне на "вы", негромко, но твердо произнес Николай. - А во-вторых, я был представителем торговой фирмы "Генрих Урлауб", торговавшей по всей России гидравлическими машинами...

- Вот и пусть этот самый сраный Урлауб тебя на "вы" и величает! неожиданно прокричал толстяк, багровея и переходя на фальцет. Как видно, он никого здесь не то что не боялся, а даже не стеснялся. - Ишь, выискался, прыщ гидра.. гидра... лический... Я ещё не знаю, чем ты в Сибири занимался, пока мы здесь революцию делали! На "вы" его называть велит! Да у меня таких Романовых, как ты, в день по пятьдесят голов побывает, и ни один форс держать не пытается!

И вдруг работник жилотдела выкатился из-за стола, цепко схватил Николая чуть выше локтя и, проговорив с ярой ненавистью: "А ну, со мной пошли!" - потащил испуганного Романова в сторону входа в какой-то коридор.

- Куда вы меня ведете? - спросил Николай громко, не столько стремясь выяснить намерения чекиста, сколько желая привлечь внимание Томашевского, обещавшего помощь в случае разоблачения.

И на самом деле, Николай увидел, что Томашевский, стоявший в очереди у другого стола, пошел следом за ними, но народу в приемной было так много, что приблизиться Кирилл Николаевич быстро не мог. Николай, влекомый сильной рукой работника жилотдела, был буквально впихнут в какую-то маленькую комнату, и быстрые пальцы чекиста мгновенно заперли её на ключ.

- Что вам угодно? - спросил Николай у работника, вальяжно присевшего на краешек стола и доставшего из кармана портсигар.

- Курите, - предложил толстый и протянул Николаю раскрытый портсигар.