Петр Краснов - Исторические очерки Дона. Часть первая - Всевеликое войско донское. Книга первая - С давнего прошлого по сентябрь 1613 года

— Да что с тобой, Левонтий! Это твоего отца бить хотят… А ты— в добрый час!

Левонтий машет руками и кричит на весь Круг:

— За что батюшку сечь? Не надо!

Если казаки находили, что какое нибудь дело не стоит внимания — они заявляли о том атаману и тот не делал о том деле доклада Кругу. Отсюда и сложилась на Дону поговорка: «атаман не волен и в докладе».

Так просто, по семейному, общим дружным сбором, единою душой решали казаки на станичных кругах все свои маловажные дела. Когда же дело касалось чего-нибудь важного, затрагивавшего интересы всего Войска, постановлялось передать дело Войсковому Кругу на общее решение всем Войском.

Вскоре после славного подвига Ермака Тимофеевича и его смерти, перед Донскими казаками стали дела огромной государственной важности. Дело касалось — быть или не быть Московскому государству?

Много осторожности и глубокой мудрости показали в этом случае Донцы и вплели не одну красивую страницу в историю уже не только родного Войска, но и государства Российского.

Жуткие, кровавые 1584–1613 годы в Москве, русская история назвала смутным временем.

Подлинно: все замутилось в тогдашней обширной Московской Руси: великая началась смута.

У Царя Иоанна IV кроме сына Феодора был еще Димитрий. Он жил с матерью, Марией Нагой, в городе Угличе.

Царь Феодор Иоаннович был неспособен к управлению государством, расшатанным войнами и внутренними беспорядками в последние годы царствования его отца. Тихий, застенчивый, безвластный, он любил церковные службы, да колокольные звоны и чуждался дел управления. За него правили Царством бояре. Среди них выделялся властолюбивый и твердый боярин Борис Годунов, татарского происхождения.

15-го мая 1591 года пришло известие из Углича, что 8-ми летний Царевич Димитрий в припадке падучей болезни закололся ножом.

В народе были сильно недовольны Царем Феодором Иоанновичем, вернее его правителем Борисом Годуновым. Крестьяне были прикреплены к земле и не могли, как раньше, переходить от одного помещика к другому. В Москве из-за неудачного подвоза хлеба был такой голод, что люди умирали на улицах. Страшный пожар истребил большую часть Москвы, населенную московской беднотой.

Все это приписали Годунову. И, когда в Москве узнали о смерти Царевича Димитрия, — народная молва стала утверждать, что Царевич убит по приказанию Годунова. Указывали и на убийц…

Потом пошли темные слухи, что Царевич не был убит, что убит был другой мальчик, что Царевича верные его слуги спасли, что он где-то, до времени, скрывается, придет и спасет Русь от Годунова…

Нашлись люди, решившие использовать эти слухи. Они подъискали молодого послушника, подходившего по возрасту к убитому Димитрию — Григория Отрепьева, переправили его в Литву, и стали распространять слухи, что Димитрий жив, что подлинный царь придет спасать Русь от Годунова.

Отрепьевым заинтересовались поляки. Король польский- Сигизмунд послал средства на содержание самозванца. Лжедимитрия окружили католические священники и монахи-иезуиты, обставили Самозванца с царскою роскошью, прислали ему польское войско для похода на Москву.

Все эти московские настроения доходили до донских казаков. На Дону были очень недовольны Годуновым. Это в его правление пришла от Царя Феодора Иоанновича грамота, которой запрещалось воевать с азовцами, требовалось пускать азовцев на донскую землю. Годунов запретил донским казакам ездить в Московскую землю для продажи добычи и построил крепость на Донце Царев-Борисов, где задерживали казаков, ехавших в Москву.

От Годунова в Раздоры приезжал князь Вяземский, привезший от Царя грамоту. В ней говорилось что за борьбу с азовцами, которая может

«царскому делу с Турским султаном учинить поруху»

будет казакам «опала и казни и впредь к Москве вам к нам николи не бывать и пошлем на Низ Доном, к Раздорам большую свою рать и поставить велим город на Раздорах и вас сгоним с Дона, и вам от нас и от Турского Салтана где избыти? Только почнете так воровать, как ныне воруете?»

Еще был князь Волконский в Раздорах в ожидании провожатых в Азов, когда прибежал из города Серпухова казак Нехорошко Картавый, служивший с другими казаками по вольному найму в Москве и рассказал, что