Игорь Шумейко - Большой подлог, или Краткий курс фальсификации истории

Писатель Александр Кормашов, с которым мне доводилось спорить по этому вопросу, прекрасно понимая всю разницу между «Словом…» и «Велесовой…», все же акцентирует довод Фоменко и Носовского: «Вся история — авторская».

И «Повесть временных лет», и «Слово…», и… получается — «Велесова книга».

Вроде различие лишь в том, что монах Нестор — талант, автор «Слова…» — гений, а автор «Велесовой…» — убогий графоман.

Но вот в чем одно (только одно) из многих различий. Создатель «Слова о полку…» — описывает поход. Исследователи спорят: был ли он современником князя Игоря? был ли он самим князем Игорем? жил ли позднее? Но наш неизвестный гений, все же — описывал поход, и его собственные образы, сравнения, лирические отступления, поэтические эпитеты, ложатся все же — на добротную историческую канву. Так же точно и «Война и мир» Толстого, это, именно — описание Русско-французских войн 1805–1812 годов, сделанное 50 лет спустя, плюс его «художественное» (как сам Лев Николаевич это называл).

А создатель «Велесовой…», он — конструировал нечто , из современного ему материала (XIX–XX веков).

От себя я добавлю такое наблюдение. Сравните. Вот Карамзин свидетельствует о нравах наших предков (том 1, глава 3): «… приносили ему в жертву волов и других животных… обагряли свои требища кровью выбранных по жребию пленников… закалывали на могиле любимого коня его …»

А вот описание других, гораздо более гуманных, прямо высокогуманистических нравов.

«Велесова» дощечка № 4: « Боги русов не берут жертв людских и ни животными, единственно плоды, овощи, цветы, зерна, молоко, сырное питье (сыворотку), на травах настоянное, и мед, и никогда живую птицу и не рыбу, а вот варяги и аланы богам дают жертву иную — страшную, человеческую, этого мы не должны делать, ибо мы Даждьбоговы внуки и не можем идти чужими стопами ».

Вот вам и разница! Да, славяне были известны свои добродушием — и Карамзин говорит об этом, аккуратно, выверенно ссылаясь на труды византийских историков Прокопия и Маврикия. Но при этом Карамзин, не скрывая, пишет и о тех славянских жертвоприношениях. Понимаете, при всем добродушии наших предков, гуманность, отсутствие человеческих и животных жертв, в ту эпоху — еще никому и в голову не приходило, что это какие-то достоинства… Это ценности совсем-совсем другой эпохи, и то что «велесовец» приписывает их « Даждьбоговым внукам »… — это и есть характерный перескок, КОНСТРУИРОВАНИЕ. Хорошо, что при этом «велесовец» Миролюбов не упоминает в своих дощечках гуманистические доводы и призывы Вольтера, Лейбница и Авраама Линкольна…

Чуть дальше будет рассказано, что Миролюбов затевал всю эту «велесову кашу», в том числе и с конкретными политическими целями своего, XX века: положительно позиционировать славян в глазах Европы, выправить их имидж, подпорченный большевизмом. Так что вполне можно экстраполировать, представить, что, проживи Миролюбов до XXI века, его дощечки бы заговорили: « Больших погребальных костров мы не должны разводить, ибо мы Даждьбоговы внуки, и не можем способствовать глобальному потеплению !»

Еще пример, как мне кажется, потрясающей психологической недостоверности.

« В XI веке эта библиотека была вывезена во Францию Анной Ярославной. В начале XIX века трудами П. П. Дубровского библиотека вернулась в Россию. Она тут же была приобретена антикваром А. И. Сулакадзевым. Позднее он продал их Неклюдовым-Задонским, в усадьбе которых, под Харьковым …».

Вообразите, 25–30 лет назад, родной дед той принцессы Анны, князь Владимир Святой принял христианство, нещадно пожег волхвов и предметы их культа («крестил мечом… огнем…»). Новообращенные всегда — самые ревностные сторонники религии, как примерно говорят в этих случаях:… он принялся за это со всем жаром неофита . В дядьях у Анны — святые Борис и Глеб. И главное: какие-то там волховские дощечки ну никак не были тогда — ценностями. Кусочки мощей святых, реликвии из Иерусалима — да, они часто тогда упоминались как ценный элемент приданного, например. Вообще, сам интерес к древности, к «антикам» — это важная примета именно эпохи Возрождения. И тут Анна Ярославна везет жениху, Генриху I Французскому будущую изенбегову, аненэрбову «сенсацию»…

Прямо опять не обойтись без экстраполяции: «…Анна — вторая дочь Ярослава-то… Мудрого! — она и сама очень ценила историю и взяла во Францию — те самые дощечки и томик Карамзина. По «культурному обмену»»…