Игорь Шумейко: Большой подлог, или Краткий курс фальсификации истории

И в общем-то не поспоришь, — точно подмечено, подсчитано, указано, и в абсолютных и в относительных цифрах, но что стоит за этой точностью?! За этим: « Любая секта теоретически может вырасти в мировую религию. У всех должен быть шанс! Несправедливо давать кому-то преимущество, кого-то лишать попытки»? А сторонников такого подхода набиралось достаточно много, судя по разным опросам и теле-ток-шоу…

Но стоит за этой «справедливостью», по-моему, нечто совершенно страшное. Полное отрицание самого смысла всей прошедшей человеческой истории. Государства, наша цивилизация, строилась, и построилась — действительно, на исключительности События (Воскресения, Хиджры…). И даже языческий мир жил ожиданием События (это вполне изученная, но отдельная тема, неоплатоники, Эклога Вергилия, « Умер Великий Пан »… и т. д.).

И только недавно утвердившийся либеральный, равнодушно-справедливый подход говорит: как все партии равны, так и все религии, секты, и ваш Спаситель и чаемые пришельцы с Альфы Центавра, все и вся — должны быть равны. Радуйтесь: значит, нет ничего окончательного и, значит, будет вам еще и еще бесчисленно много попыток и варианты будут бесконечно перетекать друг в друга, как те два вечных головастика «Инь» и «Янь» на известной эмблеме (Кстати, и новомодная смена полов — под той же эмблемой: ничего устойчивого, определенного, «Инь» и «Янь» — это ж еще и женско-мужское измерение)…

Это поветрие не очень давнее, но всемирное, а вот есть еще русская черта давняя — недоверие к чему-либо формализованному, утвержденному, к устойчивым законодательным или научным принципам.

Вспоминается, как Лев Толстой, в «Войне и мире», дает обстановку начала войны 1812 года… а вместе с тем и обстановку почти любого нашего начинания, реформы, войны, даже просто — какого-то нового периода жизни:

— Государь находился при Первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе было сказано только, что государь будет при армии… но (он) распоряжался всеми армиями…

Там, в бывшей гостиной по желанию государя, был собран — не военный совет (государь любил неопределенность) — но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать…

Очень русская ситуация, архетипическая. Это наше недоверие к формалистике, вообще говоря, никак не связано с вышеупомянутым либерально-европейским религиозным релятивизмом, но так уж получается, что в отношении разбираемых здесь исторических теорий и гипотез, эти два вектора, объективно говоря, сегодня складываются и тянут наше общественное сознание в болото, топография которого и была здесь кратко рассмотрена.

Это последняя объективная глава книги. Были рассмотрены не все, но многие типические особенности западного и нашего восприятии России и ее истории, популярные сюжеты и «жупелы», фальсификации умышленные и вызванные «эффектом зрителя», конкурирующие интерпретации.

Далее у меня есть большая потребность рассмотреть и потребителя этого исторического, идеологического товара. Никаких собственно социологических достижений, кроме участия во Всероссийской переписи населения 2002 года, у меня нет, и рассматривать аудиторию исторических споров я буду на примере себя и своего поколения. Это не будет автобиографией, мемуарами в обычном смысле, а скорее попыткой рассказать о формировании сознания, привычек восприятия, стереотипов нашего поколения. Подыскивая какой-то объединяющий термин (не называть же это: « поколение Игоря Шумейко »), я колеблюсь между простым и малоприятным определением: «Поколение проигравших Холодную войну, разваливших СССР », и полуоправдательным упором на то, что мы все же были — аудиторией. За наше воспитание, за влияние на инфантильных нас, и пытались бороться старшие товарищи.

Но прежде перехода к рассказу о Потребителях исторической, идеологической продукции, я рассмотрю сам феномен идеологического Потребления.

Само появление эпитетов «убедительная», «привлекательная», в отношении теорий, идеологий феномен не очень давний. Изначально вполне хватало разделения на «наше» и «ихнее».

Но со временем в Европе прорастали и наднациональные ценности. Напоминаю о лозунге Лейбница: « Где к искусствам и наукам лучше всего относятся, там будет мое отечество !» из главы, и о его с Вольтером работе на Россию, ввиду того, что у нас имеют хождение эдакие простецкие теории, объявляющие все Просвещение — сугубо русофобской затеей. В России прорастание наднациональныхценностей началось гораздо позже