Ян Марек - По следам султанов и раджей

— Шоферу Мустафе подготовить легковой вездеход, запастись льдом и четырьмя галлонами питьевой воды.

Последовало короткое приказание начальнику личной охраны, лейтенанту Шаукату, организовать ужин в крепости в 6 часов вечера. Затем принц раскланялся с нами и, пожелав счастливого пути, ушел.

Несмотря на то что термометр еще показывал 115 градусов жары по Фаренгейту, то есть 45 градусов по Цельсию, мы отправились в путь. Мы удивлялись, зачем молодой офицер взял с собой огромный ключ и почему за нами ехал солдат на велосипеде. Однако все быстро выяснилось: выложенная камнем дорога кончилась у старых деревянных ворот в крепостной стене, охватывавшей весь городишко. Лейтенант вышел из машины, открыл тяжелый висячий замок и вручил ключ солдату. Тот закрыл за нами ворота и вернулся во дворец с приказом ждать нас на этом же месте после 9 часов вечера.

За башней твердое покрытие кончилось, и мы поехали по пыльной дороге, окаймленной рвом, по которому подается вода для орошения небольших узких полей. Вскоре, однако, вода исчезла, а вместе с ней и пыльная зелень, а перед нами открылась бескрайняя пустыня, известная бахавалпурская рохи, скудно поросшая тернистым кустарником. Вездеход мчался по покрытым небольшой рябью дюнам. В машину через все дыры набивалась густая красноватая пыль.

Тем временем солнце стало клониться все ниже и ниже к горизонту. Вскоре от него остался лишь большой оранжевый шар. И в этот момент на фоне заходящего солнца в пустыне появился силуэт старой крепости — Деравар. Крепость стояла на небольшом холме, и была окружена могучим кольцом глиняных стен, укрепленных полукруглыми башнями. Над ними возвышались белые стены жилых дворцов.

Мы остановились перед сторожевой башней крепости. После того как лейтенант Шаукат доложил о нашем визите, тяжелые ворота, с вбитыми в них острыми железными шипами от нападения слонов, открылись, и мы внезапно перенеслись на несколько столетий назад. Навстречу к нам вышел киледар, начальник крепости, в одежде почти исторической. Он церемонно приветствовал нас в главной крепости эмиров и ввел на ее территорию.

Миновав округлые резервуары с водой, мы оказались возле следующей башни. Она стояла наклонившись так, будто была отсечена от главной стены.

— Это результат прошлогодней бури с дождем, — объяснил нам киледар. — В здешних местах дождь идет крайне редко, и строители стен, вероятно, не предусмотрели такого напора воды. Дождевые воды подмыли фундамент, и башня оторвалась от стены.

Затем киледар пригласил нас осмотреть укрепления и дворцовые покои, по крайней мере те, которые не были заняты гарнизоном крепости. Нас предупредили, чтобы мы были осторожными и, не дай бог, не провалились ненароком через какой–нибудь обветшавший глиняный потолок в каземат. Крепость несколько раз перестраивалась, менялись хозяева, и никакие планы подземных сооружений не сохранились. На реставрацию крепости нет достаточных средств, и поэтому время от времени открывается вход в неизвестные дотоле подземные просторы, о которых никто понятия не имел и не знал, куда они могут привести.

Пока мы спускались в подземелье, наш проводник рассказывал:

— Здесь есть даже несколько этажей подземных покоев. Когда–то они были великолепно обставлены. Отец его высочества и особенно его дед жили здесь со всей своей свитой во время самой сильной жары, когда наверху не могло выдержать ни одно живое существо. Теперь здесь все обветшало, а потолки обвалились.

Над нашими головами пронеслась летучая мышь, и мы невольно устремились к выходу. И без того в чадящем свете факела тут не очень уютно. Зато в надземной части крепости княжеские покои сияли во всем своем великолепии. Кругом были словно разбросаны павильончики из белого мрамора с изящно вырезанными оконными и дверными арками, выложенные внутри, по иракскому способу, разноцветными изразцами. На стенах, усыпанных крошечными зеркальцами, отражался колеблющийся свет восковых свечей. Тут покойный эмир любовался представлениями танцовщиц, в соседнем зале организовывал пиршества для охотничьих дружин, в другом — выполнял свои обязанности государя, а в самом верхнем павильоне, с широким обзором пустыни, размышлял, стоя на молитвенном коврике, о вечных истинах ислама.

Мы вошли в бала–хану, верхние покои эмира, и встали перед резной рихлой — подставкой для святой книги мусульман. Наверное, так же, как когда–то это делал покойный эмир, мы устремили наши взгляды через жерла старых бронзовых пушек на бастионах вдаль, в сторону Востока, где до бесконечности тянется пустыня Тар. Это была удивительная картина: последние отблески солнечных лучей окрашивали крепостные бойницы и стволы деревьев под нами в фиолетовый цвет, а необозримая песчаная равнина за крепостными стенами уже стала темно–голубой. Всюду властвовала исключительная тишина, не было слышно ни малейшего шороха, а разгоряченный воздух стоял, словно стена. Лишь далеко на горизонте показалась тяжелая свинцовая туча.