Ян Марек - По следам султанов и раджей

Устроив меня в вагоне второго класса, мои спутники попрощались со мной в соответствии с индийскими традициями. Мы обменялись адресами и обещаниями, что будем писать друг другу. Последние рукопожатия, и поезд медленно отошел от перрона. Я остался в одиночестве и поэтому очень обрадовался, когда ко мне подсел молодой солдат. Он на службе и потому при полной амуниции. Говорят, здесь бывают случаи бандитизма, и железнодорожное управление издало распоряжение о сопровождении ночных поездов вооруженной охраной. Однако пассажиры могут быть спокойны: опасность грозит в первую очередь товарам. Их грабят при погрузке и разгрузке на станциях, и охране необходимо следить за тем, чтобы мешки с ценным грузом попадали в нужные вагоны. Что касается того, что раньше бандиты останавливали в некоторых местах поезда в пути, так об этом сейчас уже почти не слышно.

Дорога, как всегда, бесконечна. Выехали мы точно по расписанию, но уже через несколько станций наш поезд опаздывал часа на два. Расстояние в сто тридцать пять километров преодолели за полных шесть часов и на лакхнауский вокзал прибыли уже за полночь.

Несмотря на то что наш состав дотащился до Лакхнау поздно ночью, на вокзале меня ждал молодой ассистент лакхнауского университета, в котором мне предстояло пройти короткую стажировку. Ассистент сообщил, что в общежитии, в котором я первоначально предполагал остановиться, пока свободных мест нет. Однако профессор Хашими, заведующий кафедрой языка и литературы урду, предложил мне на несколько дней остановиться у него.

Я с радостью принял приглашение профессора. Знал, что он живет в исторической части города и его семья до сих пор не отказалась от традиционного образа жизни. Супруга Хашими все еще носит парду, т. е. придерживается старого обычая мусульманских женщин не показывать лицо на людях.

Ассистент усадил меня в коляску велорикши, сам втиснулся рядом со мной на узенькое сиденье, и мы съехали с небольшой горки по улице Ла Туше к центру старого торгового района Аминабад. Рикша резко свернул в темный переулок и притормозил у разукрашенного входа в невысокий дом.

За ажурной калиткой широкий двор. Из темной кухни на первом этаже на нас устремлены изумленные глаза служанки. Профессор Хашими спустился к нам навстречу по ступенькам веранды; на нем длинный облегающий пиджак — черное шервани, свободные белые штаны и черная шапочка. Он церемонно поприветствовал меня и провел в библиотеку. Здесь я буду спать. Профессор показал мне, где находится ванная — небольшая комнатка с деревянной решеткой на бетонном полу, с каменным корытцем и кружкой для обливания, — и пожелал мне доброй ночи.

Утром Хашими отвез меня на рикше через весь город к себе в университет, который занимает большой парк за рекой. Некоторые факультеты разместились в бывших навабских дворцах, другие получили удобные современные здания. Я прежде всего направился в библиотеку — оформить читательский билет и узнать вкратце об истории Лакхнау.

Оказывается, столица сегодняшнего штата Уттар–Прадеш названа в честь Лакшманы, брата героя «Рамаяны». В давние времена город назывался Лакшманпур. Во времена Великих Моголов город разросся и превратился в провинциальный экономический центр. Однако он оставался в тени более удачно расположенного города Аллахабада. Наивысшего расцвета Лакхнау достиг в конце XVIII столетия, когда он стал столицей навабства.

Несмотря на свое древнее происхождение, город Лакхнау относится к сравнительно молодым индийским городам. Свой нынешний облик он приобрел лишь после 1775 года. Основатель династии навабов Саадат–хан стал аудским наместником еще за несколько десятилетий до этой даты, но он уделял большее внимание своим обязанностям вазира и поэтому жил при императорском дворе в Дели. Третий наваб предпочел Фаизабад. Лишь его сын Асаф–уд–даула принял решение обосноваться в Лакхнау и превратил его в красивейший город.

Однако ни один из преемников Асаф–уд–даулы, за исключением, пожалуй, его брата Саадат Али–хана, не уделял особого внимания ни благоустройству города, ни судьбе государства. На престоле чередовались религиозные фанатики и утопавшие в роскоши распутники, которые ради беспечной жизни выжимали из подданных невероятно высокие налоги.

Тем не менее мир культуры не предал их имена полному забвению. Дело в том, что они способствовали зарождению феномена, в своем роде весьма значительного: благодаря им был создан особый вид рафинированной цивилизации, на почве которой выросли новые школы эпического танца катхак. Бесчисленные варианты катхака исполняли прекрасно вышколенные танцовщицы и куртизанки. Беззаботный стиль жизни двора содействовал процветанию музыки, пения и поэзии, главным образом лирических газелей, и даже способствовал возникновению новых литературных школ языка урду.