Марк Касвинов - Двадцать три ступени вниз

Естественно, что вслед за Петроградом и Москвой одной из первых в стране подняла знамя борьбы за советскую власть Уральская область.

Во многих уральских Советах большевики завоевали большинство уже осенью 1917 года, до II Всероссийского съезда Советов. Как только пришла весть о победе социалистической революции в Петрограде, Екатеринбургский городской Совет, где преобладали большевики, на своем заседании от 26 октября принял решение о взятии власти. На следующий день Уральский областной комитет партии обратился по телеграфу ко всем Советам на Урале с призывом взять власть в свои руки, усилить Красную гвардию, подавлять всякие контрреволюционные выступления, немедленно ввести контроль над производством, организовать охрану предприятий. Народная власть утвердилась не сразу. Еще предстояла в Екатеринбурге сложная борьба против меньшевистско-эсеровских прихвостней буржуазии, против нытиков и маловеров, в частности против тех из них, кто засел в созданном 31 октября так называемом "Объединенном революционном комитете народной власти". Но победил в этой борьбе и остался органом революционной власти Уральский Совет. Источником его силы, влияния и авторитета была неразрывная связь с массой трудящегося населения, с крупнейшими рабочими коллективами, пославшими в состав депутатов Совета самых достойных своих людей. В их числе - депутаты таких заводов, как Чусовской, Лысьвенский, Верх-Исетский, Верхне-Туринский, Надеждинский, Мотовилихинский, Невьянский и другие. Из среды этих депутатов и вышел летом 1918 года уральский трибунал, решивший участь последних Романовых.

Западные буржуазные пропагандисты, как только речь заводят о казни Романовых, прежде всего подчеркивают:

- Это сделали большевики.

Подразумевается:

- Это могли сделать только большевики.

Да, приговор Романовым вынес Уральский Совет, возглавляемый большевиками. Но в его составе были не только большевики. За ним стояла огромная масса трудового населения Урала и России. И вынесенный 12 июля 1918 года приговор был отражением воли этих народных масс.

Поставив в Уральском Совете вопрос о Романовых, большевики выполнили настойчивые требования народа, в особенности рабочих, требования, которые громко зазвучали по всей стране сразу после свержения царского самодержавия.

А. Ф. Керенский подтверждает, что требования о казни царя он слышал повсюду. По его словам, когда он через 5 дней после отречения Николая поднялся на трибуну Московского Совета, со всех сторон послышались голоса казнить бывшего царя. "Я сам 7 (20) марта в заседании Московского Совета, отвечая на яростные крики: "Смерть царю, казните царя", - сказал: "Этого никогда не будет, пока мы у власти. Временное правительство взяло на себя ответственность за личную безопасность царя и его семьи. Это обязательство мы выполним до конца. Царь с семьей будет отправлен за границу в Англию. Я сам довезу его до Мурманска"" (1). И далее: "Смертная казнь Николая Второго и отправка его семьи из Александровского дворца в Петропавловскую крепость или в Кронштадт - вот яростные, иногда исступленные требования сотен всяческих делегаций, депутаций и резолюций, являвшихся и предъявлявшихся Временному правительству и, в частности, мне, как ведавшему и отвечавшему за охрану и безопасность царской семьи" (2). То же показал Керенский в эмиграции Соколову: "Возбужденное настроение солдатских масс и рабочих Петроградского и Московского районов было крайне враждебно Николаю. Раздавались требования казни его, прямо ко мне обращенные. Протестуя от имени Временного правительства против таких требований, я сказал лично про себя, что я никогда не приму на себя роль Марата. Я говорил, что вину Николая перед Россией рассмотрит беспристрастный суд. Самая сила злобы рабочих масс лежала глубоко в их настроениях. Я понимал, что дело здесь гораздо больше не в самой личности Николая Второго, а в идее царизма, пробуждавшей злобу и чувство мести" (3).

Несколько ниже Керенский добавляет, что если бы Романовых не вывезли из Царского Села в Тобольск, "они погибли бы и в Царском Селе не менее ужасно, но почти на год раньше" (4).

Засвидетельствовано, таким образом, вполне авторитетным для такого случая источником, что Романовым грозила расплата смертью и в те дни, когда большевики еще не были у власти. За год до екатеринбургской июльской ночи могло произойти то же в любую царскосельскую ночь. И это несмотря на то, что царскую семью охраняли Корнилов и Кобылинский, что о ней заботился глава тогдашней власти Керенский.