Дмитрий Боровков - Тайна гибели Бориса и Глеба

Религиозные искания киевского князя являются свидетельством идейно-политического кризиса древнерусской государственности последней четверти X в. Его спровоцировали и балканские авантюры Святослава (которого летописец устами киевлян упрекает в том, что князь «искал» чужих земель, оставив свою) {25} 25 ПСРЛ 1. Стб. 67. , и династический конфликт Святославичей. Путем раздела княжений в 970 г. Святослав, очевидно, пытался как-то стабилизировать ситуацию, однако в первой половине 980-х г. Владимиру пришлось вновь подчинять не только вятичей, на которых возложил дань Святослав, но и радимичей, плативших дань в начале X в. еще Олегу.

Первоначально Владимир пытался сплотить откалывающиеся племенные союзы на базе язычества. По словам летописца, он устроил в Киеве пантеон славянских божеств «и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь» {26} 26 Там же. Стб. 79. ПЛДР 1978. С. 95. . Демонстративное возвеличивание главного Полянского божества Перуна над божествами других племен не способствовало консолидации племенных союзов вокруг киевского князя, а скорее воспринималось как тенденция к усилению киевской гегемонии, против которой восстали вятичи и радимичи. Необходим был более прочный фундамент объединения.

Как позволяют судить свидетельства средневековых источников и разыскания современных исследователей, с выбором новой религии Владимир Святославич определился уже в середине 980-х г., однако принятию христианства по византийскому обряду предшествовало обострение отношений между Киевом и Константинополем в 987–988 гг. {27} 27 Карпов 1997. С. 142–250. Назаренко 2001. С. 390–434. Петрухин 2002. С. 60–89. Милютенко 2008. С. 212–320. , завершившееся захватом важнейшей греческой колонии в Крыму Херсонеса (в русских летописях — Корсунь). Одним из пунктов мирного договора, выдвинутых русской стороной, являлся брак Владимира с царевной Анной — сестрой императоров Василия II и Константина VIII, который по требованию греческой стороны мог быть заключен лишь после крещения. Это судьбоносное во всех смыслах решение способствовало коренной трансформации всех сторон жизни Древней Руси.

Как сообщает ПВЛ под 988 г.: «Владимир же был просвещен сам, и сыновья его, и земля его. Было же у него 12 сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, а Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове, Когда же умер старший Вышеслав в Новгороде, посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской земле, Всеволода во Владимире (на Волыни. — Д.Б. ), Мстислава в Тмуторокани» {28} 28 ПСРЛ 1. Стб. 121. ПЛДР 1978. С. 137. .

Эта административная реформа, или «окняжение земель», способствовала территориальной консолидации Руси {29} 29 Пресняков 1993. С. 28. Петрухин 2000. С. 169–170. Горский 2004. С. 88–95. , сосредоточив власть в руках потомков Святослава, хотя еще в начале 980-х г. Владимир следовал другой практике, рассаживая на княжение по городам варяжских «мужей», в которых, очевидно, надо видеть представителей скандинавской военной элиты, пришедшей с ним в Киев.

Вряд ли «окняжение земель» было единовременной акцией, относившейся к 988 г.: скорее всего, оно происходило постепенно, по мере того, как подрастали дети Владимира. Летописец полагает, что оно происходило в два этапа. Как позволяют судить данные, приведенные В. Н. Татищевым, последний раздел княжений, в ходе которого «столы» в Ростове и Муроме получили Борис и Глеб, относился к началу второго десятилетия XI в., так как послужившая его причиной смерть князя Вышеслава и замена его на новгородском «столе» Ярославом датируется в его «Российской истории» (содержащей целый ряд уникальных сведений) 1010 г. Проблема датировки осложняется тем, что летописи предоставляют мало информации о последних годах княжения Владимира. Тем не менее это не мешает исследователям утверждать, что именно последняя его реформа была призвана радикально изменить принцип наследования верховной власти в древнерусском государстве, ассоциировавшийся с княжеским «столом» в Киеве.

В. Н. Татищев (со ссылкой на Иоакимовскую летопись) {30} 30 Татищев 2003. Т. II. С. 65–66, 614, 628. Критика татищевского известия: Толочко 2005. С. 445–457. , а затем академик С. М. Соловьев {31} 31 Соловьев 1996. С. 31. высказали предположение о том, что Владимир Святославич рассчитывал передать власть своему старшему сыну от брака с царевной Анной (считавшейсято дочерью Петра, то византийского болгарского царя императора Романа II) Борису, в обход сыновей от других браков. Поскольку и в ПВЛ, и в «Анонимном сказании» Борис и Глеб называются сыновьями неизвестной «болгарыни», следует подчеркнуть, что эта гипотеза основывается на достаточно спорном факте, появлением которого мы обязаны, скорее всего, составителю «Тверского сборника», летописного памятника первой трети XVI в.: именно он первым назвал Бориса и Глеба сыновьями византийской царевны {32} 32 ПСРЛ 15. С. 73. Не менее спорной представляется попытка объявить Бориса и Глеба сыновьями волжской болгарыни, на которой Владимир якобы женился во время похода 985 г. (Пчелов 2001. С. 201–202), так как в этом случае непонятно, почему из всех сыновей Владимира именно они представляли опасность для Святополка. . Достаточно позднее происхождение этого текста может объяснить нам причины подобного утверждения. «Тверской сборник» был составлен в период, когда в Московском государстве активно формировались «имперские представления», обусловленные установлением родственных связей московских князей с последней византийской династией Палеологов через брак Ивана III с Софьей (Зоей) Палеолог (1472), которые сформировали идеологические предпосылки к принятию царского титула Иваном IV (1547). Поэтому не исключено, что составитель «Тверского сборника» мог создать по заказу великокняжеского правительства своеобразный «исторический прецедент».