Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

27 сентября британская морская эскадра, стоявшая у входа в Дарданеллы, приказала турецкому торпедному катеру повернуть назад. Это действие дало немцам желанный предлог, чтобы настаивать на закрытии проливов для иностранного судоходства. Энвер отдал распоряжение о постановке мин. К этому времени в столице находилось уже несколько тысяч немцев. Послы Германии и Австрии стали решительно настаивать на выступлении Турции против стран Антанты. 11 октября Энвер и Талаат дали обещание вооруженного вмешательства в обмен на значительный заем из Германии. Бывшие «Гебен» и «Бреслау» под командованием адмирала Сушона под видом «маневров» вышли в Черное море, как бы стремясь спровоцировать русских, дав им casus belli.

Наконец 28 октября германский адмирал вывел мощную турецкую эскадру в Черное море, подчиняясь секретному приказу Энвера, который тот скрыл от своих коллег-министров: «Турецкий флот должен силой обеспечить свое господство в Черном море. Найдите русский флот и атакуйте его на месте, без объявления войны». Без предупреждения турецкий флот обстрелял русские порты Одессу, Севастополь и Новороссийск и потопил несколько русских судов. «Никогда, — таков был вердикт Грея, — не имело места более безответственное, необоснованное и неспровоцированное нападение одной страны на другую». К 5 ноября Британия, Россия и Франция объявили войну Османской империи.

Катастрофический исход теперь стал неизбежным. На начальной стадии Британия еще могла убедить Турцию, используй она более решительную дипломатию, проводить политику нейтралитета. По логике вещей такая политика, безусловно, была в интересах Турции и всех ее союзников. После катастрофических поражений в недавних Балканских войнах Турция больше всего нуждалась в мирной передышке, чтобы восстановить и увеличить военную мощь, поддержать равновесие между союзниками и центральными державами и понаблюдать за развитием событий, прежде чем решить, вмешиваться ли в конфликт и на чьей стороне. Этот довод тщетно пытался втолковать Энверу в середине июля Мустафа Кемаль, которого тот направил в Болгарию в качестве военного атташе. Он решительно возражал против любого союза с Германией на том основании, что, если Германия выиграет войну, она сделает из Турции сателлита. Если же она войну проиграет — а он был уверен, что так и будет, — Турция потеряет все. Подобных разумных взглядов придерживались и другие юнионисты. Но настроение турок в целом, которое умело использовал Энвер и недооценивал британский посол, все еще веривший в умеренность, больше не было склонно внимать гласу рассудка.

Униженная последними поражениями, понимая свою слабость перед врагами, новыми и старыми, Турция испытывала психологический страх перед изоляцией. Более того, она верила, что политика нейтралитета может привести только к конечному разделу ее территорий между великими державами. Покинутый — это теперь представлялось очевидным — прежними западными союзниками турецкий народ был готов с покорностью, если не со всеобщим воодушевлением, обратиться к новому союзу с Германией.

Таков был климат общественных настроений, в котором Энвер-паша приступил к своей безрассудной игре. Узнав новость об этом, Джавид-бей, всегда отличавшийся умеренностью, вышел из правительства младотурок, произнеся на прощание судьбоносную фразу: «Даже если мы победим, это будет нашей погибелью».

Итак, после шести веков существования наступила последняя роковая стадия упадка и гибели Османской империи. Война для османов началась плохо. Во-первых, в 1914 году импульсивный Энвер-паша потерял почти всю турецкую армию во время недальновидной зимней кампании против русских на Кавказе. Затем Джемаль-паша, губернатор Сирии, желавший завоевать Египет, направил экспедиционный корпус через безводную Синайскую пустыню к Суэцкому каналу. Остановленный на берегах канала заранее предупрежденными войсками англичан, корпус был вынужден повернуть в обратный путь через пустыню, к своей штаб-квартире в Беэр-Шеве.

В начале 1915 года русские, испытывавшие нехватку боеприпасов и к этому времени уже отрезанные от путей снабжения по Средиземноморью турецким контролем над Босфором, через великого князя Николая обратились к Британии за помощью — им надо было освободиться от давления турок. Это привело к возрождению ранее выдвигавшегося Уинстоном Черчиллем плана организации экспедиции к Дарданеллам. Чтобы обеспечить боеспособность русских, было предложено силой проложить путь по проливам в Мраморное море и к Стамбулу. Черчилль планировал это как чисто морскую операцию, с сухопутными войсками, находящимися в резерве. Эта перспектива вызвала у турок, традиционно испытывавших уважение к морскому могуществу англичан, состояние ужаса. Они боялись третьего и окончательного поражения, которое могло быстро последовать за поражениями на Кавказе и Суэце.