Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

После Берлина Абдул Хамид прибег к тактике проволочек в выполнении условий договора. Его первой неудачей в 1880 году стала Черногория (Монтенегро), которую договор признал независимым государством с выходом к Адриатическому морю — портом Антивари (Бар). Для того чтобы не стал военной базой русских, он был уступлен при условии, что не будет использоваться военными кораблями. Теперь Абдул Хамид решительно отказался сдать порт. Его отказ спровоцировал демонстрацию перед ним военно-морских кораблей европейских держав, которую он тоже проигнорировал. В конце концов Британия через посла Гладстона — виконта Гошена — пригрозила, что, если султан не починится, британские корабли займут другой важный турецкий порт. Как позже выяснилось, речь шла о Смирне. Абдул Хамид продолжал упорствовать, но в тот вечер дал волю гневу. Охваченный яростью, он заявил, что желал бы видеть Лондон уничтоженным. Но когда британский флот уже готовился выйти в море, в последний момент была замечена лодка, отошедшая от берега с чиновником на борту. Султан сдался.

Аналогичные задержки, инициированные Йылдызом, сопровождали установление границ Греции, которые были передвинуты конгрессом, поскольку греки воздержались от войны. Здесь тактика Абдул Хамида, основанная на разобщенности между державами, оказалась более эффективной. Он отверг предложение уступить Греции всю Фессалию и Эпир. После длительных переговоров, во время которых была мобилизована греческая армия, он договорился, что уступит грекам Фессалию, но только треть Эпира — за исключением регионов, заселенных мусульманами. Но Греция так и не получила Крит, на что рассчитывала.

В отношении Болгарии, своего ближайшего европейского соседа, султан оказался менее напористым. Здесь после Берлинского договора создалась ситуация, при которой у него появилось несколько шансов вмешаться — одновременно по условиям договора и в интересах своей империи. Но всякий раз он предпочитал — проявляя невиданную пассивность — не делать ничего. В автономном княжестве Северной Болгарии, за Балканским хребтом, первоначально казалось, что влияние «России-освободительницы» окажется преобладающим. Ее правителем был Александр Баттенбергский, надлежащим образом выбранный Болгарской ассамблеей, которую он впоследствии распустил. Вначале он пользовался поддержкой русских, который были силой, стоявшей за его троном, и проводил тактику натравливания одного князя на другого от имени царя. Но Александр обладал германским презрением к русским и противился их господству, жалуясь, что весь «сброд из России собрался здесь и осквернил страну». Да и болгары не стали долго терпеть чужеземных надсмотрщиков с их бестактностью, деспотизмом и диктаторским вмешательством в дела вроде бы либерального правительства. Не сменили ли они одну форму рабства на другую, освободившись от подчинения туркам, как райя, только для того, чтобы русские относились к ним как к презренным азиатам? Довольно скоро болгары прониклись самыми лучшими чувствами к Баттенбергу, назвав его Александром Освободителем. Его портреты вешали в домах, и по всей стране стал распространяться националистический призыв «Болгария для болгар».

Так зародилось движение за объединение двух болгарских государств, северного и южного, созданных согласно берлинскому решению. К югу от Балканского хребта располагалась более богатая территория Восточной Румелии, автономное Болгарское государство, оставшееся под протекторатом султана. Русские войска оставались там до тех пор, пока не была введена конституция. Затем Абдул Хамид назначил христианского губернатора — некоего Гавриил-пашу. По прибытии в Филиппополь он обменял официальную турецкую феску на болгарский колпак. Националисты терпели его только из страха, что султан может ввести войска в Румелию, как следовало из договора, и нанести поражение болгарской армии, от которой они зависели.

Тем не менее они неустанно стремились к единству, и турки поспешили опередить это требование, узаконив свое право вето в румелийском законодательстве. Тем временем султан издал провокационный указ, запрещающий вывешивание болгарского флага. Народ упрямо продолжал поднимать его в Филиппополе, своей столице, и болгарские войска, не встречая сопротивления, осуществили «бескровную революцию», сопровождающуюся призывами «Да здравствует союз!». Через несколько дней Александр, по настоянию лидера повстанцев Стамболова, вошел в Филиппополь, где был провозглашен правителем Восточной Румелии, и ассамблея восторженно одобрила союз. Тем временем турецкого губернатора Гавриил-пашу провели по улицам в шутовской торжественной процессии и переправили через границу к туркам, где он мог вернуться к более привычной для него феске.