Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

У сербов, с другой стороны, было предчувствие поражения, в основном из-за взаимного недоверия и подозрений относительно возможного предательства в собственных рядах. В обращении к войскам накануне битвы князь Лазарь, которому всегда не хватало авторитета и которому теперь не хватало еще и уверенности, открыто обвинил в измене своего зятя Милоша Обилича. Сам Мурад высказал опасение, что ветер, дующий со стороны врагов, может засыпать пылью глаза османов. На протяжении всей ночи, как указано в записях, он молил Небеса о защите и об оказании ему милости. Он желал умереть за истинную веру смертью мученика, ибо только она заслуживает вечного блаженства.

На следующее утро ветер стих. Османская армия развернулась для битвы в привычном порядке: в центре находился султан с янычарами и кавалерийской гвардией; на правом фланге — его старший сын Баязид, командовавший европейскими войсками (поскольку битва была в Европе); слева — его младший сын Якуб, командовавший азиатскими частями. Османы атаковали авангардом в две тысячи лучников. Сербы ответили атакой, прорвавшей левый фланг османов. Баязид с правого фланга пришел на выручку, нанеся массированный контрудар, доблестно сражаясь и лично поражая своих врагов массивной железной булавой. Исход дела оставался неясным — османы продолжали обороняться — когда другой зять Лазаря, Вук Бранкович, возможно благодаря вероломному предварительному сговору с Мурадом, вышел из боя с двенадцатью тысячами воинов. Его дезертирство настолько ослабило сербов, что они разбежались.

Мурад оказался прав в своей оценке отсутствия единства среди славян во время битвы. Но его вечерняя молитва, обращенная к Всевышнему, была услышана буквально во всем. И он сам пал на поле битвы. История этой трагедии была изложена различными источниками в нескольких противоречивых версиях. Наиболее правдоподобной представляется версия, согласно которой убийство было совершено во время или после битвы Милошем Обиличем. Уязвленный обвинениями в измене со стороны своего тестя Лазаря накануне вечером, он исполнился решимости доказать свою верность. Он притворился, что переходит на сторону турок, и, оказавшись в их лагере, потребовал аудиенции у Мурада. Когда аудиенция была дарована, Милош в притворном смирении опустился перед султаном на колени, а затем вонзил ему в грудь кинжал, «дважды», как утверждали позже, причем «кинжал пронзил его насквозь». Он не сумел бежать и был растерзан османскими солдатами. После покушения Мурад еще некоторое время оставался в живых и успел отдать приказ о введении в бой резерва, что принесло османам решающий успех. Последним деянием Мурада перед смертью был приказ «привести к нему Лазаря и приговорить его к казни».

Таким был внезапный конец этого первого великого султана Османской империи. Он имел место в момент победы в исторической битве, от которой побежденные уже не смогли оправиться. Мурад I возвысил Османское государство своих предков до уровня империи, которой было суждено стать могущественной мировой державой. Как султана его затмили в глазах истории два еще более могущественных суверена: Мехмед Завоеватель и Сулейман Законодатель. Его достижения заключались в том, что он, посредством завоевания и последующего управления обширными территориями, заложил основы империи, на которых они осуществляли дальнейшее строительство и расширение.

Мурад был не просто воином. Он преуспел в военном искусстве, стал мудрым стратегом, беспощадным, даже жестоким в бою, уверенным в своих военачальниках, которым он был всегда готов передать право командования. Но его сила в отнюдь не меньшей степени заключалась и в искусстве поддерживать мир. Он был правителем выдающегося политического ума. Как только битва была выиграна, он сразу же начинал заботиться о том, чтобы жизнь на завоеванных христианских территориях продолжалась под властью ислама с минимальными социальными и экономическими нарушениями. Ни одна из сложившихся османских традиций управления не соответствовала в точности обстановке на европейских землях. Должны были появиться новые системы административного управления, находившиеся в прагматическом соотношении с условиями времени, места и обычая. Это было достигнуто при Мураде — который доверял своим чиновникам не меньше, чем своим командирам, — на достаточно компетентной и справедливой сбалансированной основе.

В оценке характера своих подданных и врагов, будь то грек или славянин, Мурад проявлял удивительную психологическую интуицию. Истый мусульманин, он тем не менее управлял «неверными» христианами своей новой империи с терпимостью, поразительной в своей противоположности отношению со стороны их собственных единоверцев-христиан, принадлежащих к Римско-католической церкви. Он никогда не санкционировал преследований христиан и, за исключением янычар, не предпринимал никаких насильственных обращений в ислам. Патриарх ортодоксальной церкви лично свидетельствовал в письме папе римскому в 1385 году, что султан оставил его церкви полную свободу действий.