Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Христианская Европа за истекшие два века вышла из Средневековья укрепленной, благодаря Реформации и Ренессансу, экономическими силами и институтами, которые, если их рассматривать в контексте торговли и технологии, стали основами новой западной цивилизации. Османская империя, отстав на два века, все еще должна была подняться на такой уровень. В рамках структуры раздутой бюрократии турецкая держава продолжала терять силы в сетях экономического упадка — торгового, промышленного и сельскохозяйственного, — для выхода из которого ей не хватало как ресурсов, так и воли. Немедленно сделать это ей мешали отсутствие финансового и торгового опыта и упрямая вера в превосходство своих собственных сил и институтов.

Одним из аспектов этого, напрямую относившимся к ее затруднительному военному положению, была большая прослойка опытных ремесленников, от которых зависели османские вооруженные силы. Она была продуктом той корпоративной системы отраслевых гильдий, которая в прошлом служила позитивной социальной цели, оберегая моральный уровень ремесленника и сохраняя стандарты профессионального мастерства. Однако теперь, когда в экономическом отношении промышленность нуждалась в новом и более гибком духе изобретательности и предприимчивости, ограничительная природа гильдий стала препятствовать любому такому прогрессу. Гильдии упорствовали в своем сопротивлении любым новшествам, в своей приверженности устаревшей технике, в жесткости привычных правил и часов работы. Более того, налогообложение и фискальные ограничения, нередко безответственно налагаемые, подавляли мотивацию и усиливали естественную инерцию, тем самым препятствуя прогрессу и процветанию, делая промышленность Османской империи неспособной конкурировать с импортируемыми из Европы товарами. Янычары были заодно с гильдиями, подозревая и отвергая малейшие намеки на военную реформу за их счет, которая была остро необходима и которую осуществлял их противник Петр Великий.

Такое отношение усложняло проблему, которая по своей сути была экономической. По существу, Османская империя с развитием денежной экономики, опирающейся главным образом на распространение коммерческого земледелия, оказалась не в таком уж невыгодном положении по сравнению с европейскими странами. Невыгодность ее положения проявилась в том факте, что все финансовые операции были сосредоточены в руках меньшинств, банкиров и купцов греческой, еврейской и армянской общин. Ее правители, ввиду своей неопытности и презрения к «неверным», были, таким образом, постоянно не способны создать, а в действительности и предвидеть потребность в последовательной экономической системе, основанной на тесном сотрудничестве между институтами правящего, финансового и коммерческого классов. Подобная система, опирающаяся на взаимный союз между силами правительства и капитала, людей и денег, в это время уже получила развитие в европейских обществах. Но ее, по сути, не существовало в Османском государстве, равно как и в любом другом мусульманском государстве, где искусство управления и искусство торговли упрямо оставались удаленными друг от друга. В результате османская государственная экономика, исключая себя из согласованного планирования долгосрочных масштабных финансовых проектов, пребывала на самом низком уровне, сжимаясь под европейским давлением и с изменением характера торговли и конкурентного спроса, за счет национальных отраслей кустарного производства, уступавших место европейскому текстилю и другим изделиям фабричного производства.

В общем и целом неспособность мусульман бороться с подоб ными проблемами лежала в особенности мышления, свои ми корнями уходившего в ислам. Она порождалась устойчивой, слепой к реалиям сегодняшнего дня иллюзией относительно незыблемого превосходства исламской цивилизации и нежеланием признать подлинное значение для Османской державы, ныне в процессе упадка, новой цивилизации на быстро продвигающемся вперед Западе. Это было также следствием фатализма. Мусульманская система образования порождала дух жесткой приверженности традиции, основанной на вере в то, что Божья воля осуществится независимо от любого человеческого вмешательства, которое могло бы изменить ход событий. Поэтому не только янычары и гильдии, но и сама улема в реакционном духе противилась радикальным переменам, чтобы сохранить свои законные интересы в сложившемся военном и экономическом устройстве. К началу XVIII века — был ли это знак того, что Бог отдал Свое предпочтение христианству вместо ислама, или нет — у турок все начало разваливаться. В Османской империи появилась гниль, причем как раз в то время, когда жизненная сила новой Русской империи активно нарастала.