Максим Зарезин - Еретики и заговорщики. 1470–1505 гг.

Любостяжателей также нельзя назвать ортодоксами. Они с необычайной для православных иерархов легкостью сходились с прямыми врагами православия — униатами и представителями погрязшей к тому времени во всевозможных грехах католической церкви. В этом смысле любостяжателей с полным основанием можно назвать предтечами современного экуменизма. Гонителей еретиков нельзя рассматривать и в качестве охранителей, ревнителей православия, тем более — фанатичных защитников веры. Геннадий и Иосиф гневно обличали звездозаконие и чародейство Схарии, но оставались совершенно равнодушны к звездозаконию и чародейству их компаньона Николы Булева.

Автор «Просветителя» не заслуживает и ироничного прозвища «начетчик», поскольку «творчески перерабатывал» в нужном ему духе и страницы Св. Писания и агиографические сюжеты. Иосифляне призывали к расправе над теми, кто подвергал сомнению церковные догматы или даже отрицал их, но с не меньшим остервенением они сотворили судилище над Максимом Греком. Горячего и искреннего поборника православия любостяжатели обвинили в том, в чем прежде обвиняли жидовствующих: «сеюща и распространяюща жидовская и еллинская учения и арианская и македонская и прочая пагубныя ереси». Но единожды солгавший, кто тебе поверит?

Взгляды и методы иосифлян продиктованы не искренним убеждением, не оскорбленным религиозным чувством, ни душевной болью, а конъюнктурой, вполне мирскими по сути своей соображениями. Для Иосифа и его учеников заповеди и каноны — всего лишь повод нанести удар по противнику. Неприятие роста монастырских богатств еретиками и заволжцами заставляло любостяжателей с одинаковой враждебностью относиться к тем и другим. Ненависть Иосифа к митрополиту Зосиме («сатанин сосуд и дияволов») также объясняется вовсе не мнимым обращением последнего в иудаизм. А. Ю. Григоренко, проанализировав рукопись, принадлежащую митрополиту Зосиме, пришел к выводу, что суть полемики между митрополитом Зосимой и Иосифом Волоцким определялась все тем же: их различным отношением к церковному и монастырскому имуществу.

Развернутое иосифлянами наступление на жидовствующих имело двоякую цель — дискредитировать ближайшее окружение Ивана III, прежде всего в глазах государя, и подготовить почву для обвинения в ереси заволжцев. Таким образом они рассчитывали сорвать наступление на монастырское и церковное имущество, мероприятия, направленные на разрушение системы поминальной практики, выведя из игры наиболее опасных противников. И это им удалось вовсе не потому, что они, как выражается А. И. Алексеев, «более остро были готовы отреагировать на духовные потребности общества и выработать наиболее приемлемую форму их удовлетворения». Просто Иосиф и его последователи оказались более агрессивными, последовательными, организованными и беспринципными в политической — в первую очередь — борьбе, нежели их оппоненты.

Геннадий Гонзов и Иосиф Санин — по сути своей это «эффективные менеджеры» XV века, циничные и хладнокровные, рассматривали свое служение прежде всего как перспективный «бизнес» и боролись с теми, кто угрожал его благополучию. Любыми доступными способами. Любостяжатели победили, но этот триумф «воинствующего материализма» похоронил великий духовный подъем, который мы связываем с именем Сергия Радонежского и его ближайших последователей. Что имело далеко идущие последствия не только для Русской церкви.

Как отмечает известный богослов, профессор Московской духовной академии Алексей Осипов, «Нил Сорский выступил против роскоши, богатства и имений церковных, особенно в монастырях, как унижающих Церковь и противоестественных ей, пытался защитить нестяжательность, но его голос не был принят — процесс обмирщения христианского сознания уже тогда оказался необратимым. И развиваясь, именно он, без сомнения, привел к расколу XVII века, Петру I и Синодальному управлению, революциям 1905 и 1917 года и их трагическим последствиям, к “перестройке”. И приведет к еще худшему, если не опомнимся».

Сегодня заветы Иосифа Волоцкого живут и если не побеждают, то находят широкое применение. Современное иосифлянство можно определить как религиозное, но отнюдь не православное, а сугубо манихейское мировоззрение, адаптированное к современным реалиям и бытовому восприятию; агрессивное внешне, инфантильное внутри. В мире манихеев идет вечная борьба сил добра и зла — Света и Тьмы, причем силам Света принадлежит только мир идей, а всем материальным миром владеет тьма, да и Свет почти всегда осквернен тьмой или находится в ее власти, а светлая душа находится во власти «темного» тела.