Юрий Алексеев - Закат боярской республики в Новгороде

Средние века любили, клятвы, придавали большое значение обетам, ценили честь, берегли традицию. Но все это отступало на задний план, когда вставал вопрос о реальных жизненных интересах, о том, «быть или не быть». Наши летописи говорят о клятвопреступлениях не меньше, чем королевские хроники Шекспира. Новгородские бояре не составляли исключения.

Однако летом 1463 года в новгородских посольствах шла речь не о борьбе за власть между претендентами и даже не о спасении жизни. Речь шла о неизмеримо большем —о судьбах Русской земли. Не прошло и десятка лет после кровавой феодальной смуты, а над многострадальной страной снова начали сгущаться тучи.

Польского короля и мятежных князей звали на Русь новгородские бояре, звали на борьбу с великим князем, на борьбу с подымающейся Москвой, вокруг которой сплачивались материальные и моральные силы русского народа.

Летом и осенью ll63 года Русская земля стояла на пороге большой Войны. Но вдруг все переменилось.

Войны не произошло. Напротив, из Новгорода в Москву отправилось представительное посольство: посадники Федор Яковлевич и Иван Афанасьевич и двое от житьих. Послы не грозят и не требуютг не исчисляют своя «обиды», а только жалуются великому князю на псковичей и почтительно просят дать воеводу на них того же князя Федора Юрьевича Шуйского. И великий князь не грозят" и не требует, но «хотячи Миру и тишине» меж-ду своими вассалами, только журит новгородцев, запрещает им воевать с псковичами и не дает им своего воеводу.

Явный поворот к миру новгородский летописец объяснил вмешательством небесных сил: «преподобнаго Варлаама молением за град наш... съхраняя нас,- яко зинишо ока».

Что же произошло в резальном плане? Чем объяснить это внезапное смягчение обстановки? Многое для, нае остается тайной. Наши источники, и главный из них — летописи, доносят до нас далеко не все важные факты.

О многом можно только строить гипотезы, более или менее вероятные.

Вероятно, например, что в Новгороде, как и в 1460 году, во время приезда великого князя Василия, боролись две партии — противников и сторонников мира. Далеко не все новгородцы готовы были пойти на разрыв с Русской землей, встать под покровительство чужеземного, чужеверного короля. В Новгородской земле жили русские люди, связанные со всей Русью и происхождением, и языком, и культурой. Сознание единства Русской земли, ее коренных интересов становилось все более ясным. Единство национальное совпадало с единством церковным — православная Русь была островком в католическом, мусульманском, языческом море. Совсем недавно, в 1439 году, православию фактически изменила Византия, согласившись на Флорентийскую унию. Уния стала распространяться и на русское православное население земель, захваченных Литвой и Польшей. Вотще понадеявшись на помощь католической Европы, гордый Константинополь пал под ударами османов, и над царственным храмом святой Софии взвилось зеленое знамя победоносного ислама. Теперь заветам православия оставалась верна только Москва. Нелегко было поднять новгородцев на борьбу против великого князя, против Москвы, против Русской земли.

И среди самой господы не могло быть полного единства. И в ее среде могли быть люди, сознающие интересы Русской земли. Были также и бояре, понимающие опасность борьбы с великим князем. Эти люди не могли не стремиться к компромиссу, к соглашению с Москвой. «Литовская» партия, сторонники разрыва с Москвой и подчинения Казимиру не могли не встречать отпора — и среди самих бояр, и на вече.

Это все предположения, хотя и достаточно правдоподобные. А вот достоверные факты.

Посольство за посольством слали псковичи к великому князю, «чтобы... жаловал псковичь, повелел... поставити владыку во Псков». Это была очень важная просьба. Церковная самостоятельность Пскова, получившего собственного епископа, «честного коего попа или игумена, человека пъсковитина», независимого от новгородского архиепископа, нанесла бы дому святой Софии непоправимый удар. Порвалась бы последняя связь Пскова с Новгородом, исчез бы последний остаток бывшей когда-то реальной зависимости «меньшего брата» от «старейшего». Усилились бы позиции великого князя во Пскове. Ослабело бы новгородское боярство. Почему бы, казалось, Ивану Васильевичу не вня\ь повторным челобитьям своей верной «вотчины, добровольных людей псковичь», как они сами себя называли. Новгородцы были бы наказаны за свою измену, за своп интриги, за свою, наглость. Они ведь даже псковских послов к великому князю не пропускали через свои земли. Какой удобный случай отомстить им.