Максим Зарезин - В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории

Именно с этого раскола — между сторонниками и противниками Шуйского — закончился Пролог Смуты и началась Собственно Смута. Потому что со смертью Отрепьева кануло в Лету единение — пусть и весьма относительное и хрупкое — русского общества. Теперь одни должны были встать на защиту государства, его будущего, жизни и безопасности земляков и единоверцев, другие выбрали сторону темных сил зла и разрушения. С. Ф. Платонов так объяснял большую разницу между первым и вторым Лжедмитриями: «Расстрига… имел вид серьезного и искреннего претендента на престол… Вор же вышел на свое дело из Пропойской тюрьмы и объявил себя царем на стародубской площади под страхом побоев и пытки… При Расстриге войско служило династическому делу, а Вор, наоборот, своими династическими претензиями стал служить самым разнородным вожделениям окружавшей его рати. Расстрига обязан своим успехом усердию украинного населения московского юга, а Вор — польско-литовским силам» {15} 15 Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты. С.228. .

За Отрепьевым (как впоследствии за Шуйским и польским королевичем Владиславом) шли по разным причинам, нередко исходя из сугубо меркантильных соображений. Однако под знамена нового Самозванца служилых людей (мы не говорим о сбитых с толку простолюдинах) толкал шкурный интерес — безо всяких исключений. Ни у кого даже среди ближайшего окружения эта темного происхождения личность, этот, по выражению современника, «мужик грубый, в обычаях гадкий, в разговорах сквернословный», не вызывал уважения. Это был не государь, а символ, знамя, под которым собирались, чтобы безнаказанно грабить, насиловать, убивать. (Из Тотьмы сообщали о пленных тушинцах, которые везли приказ освобождать преступников из тюрем. Воры и разбойники оказывались естественными союзниками последователей нового Лжедмитрия в лихом деле разорения России.) Бояре, князья, приказные и думные дьяки, московские дворяне в отличие от низов прекрасно представляли себе подноготную «императора Деметриуса», обстоятельства его гибели, понимали, что «грядущие во имя его» самозванцы не сулят отечеству ничего, кроме хаоса и поругания. Несмотря на это, значительная часть элиты пошла на службу противогосударственных сил, послужила залогом их временного торжества.

Когда новоявленный Вор со своим воинством, обложив Москву, обосновался в июне 1608 года на Тушинском холме, Василий Шуйский предложил служилым людям, готовым сидеть в осаде, целовать крест в верности. «Все же начата крест целовати, что хотяху все помереть за дом Пречистые богородицы в Московском государстве и целовали крест. Еа завтре же и на третий день и в иные дни многие, не помня крестного целования и обещания своего к Богу, отъезжали к Вору в Тушино: боярские дети, стольники и стряпчие, и дворяне Московские, и жильцы, и дьяки, и подъячие», — саркастически отметил летописец {16} 16 ПСРЛ. Т. XIV. С. 82. . Кто же оказался в числе споспешников нового Самозванца?

Борятинский Федор Петрович, ярославский воевода из черниговских князей, при приближении тушинских отрядов покаялся за себя и за горожан за присягу Василию Шуйскому и уверял Вора в том, что «готов за тебя, прирожденного государя, умереть». Борятинский подбил под измену и вологодского воеводу Пушкина. Ярославцы, явно по настоянию воеводы, послали в Тушино 30 000 рублей, обещались содержать 1000 человек конницы, но это не спасло их от притеснений, поляки врывались в дома знатных людей, в лавки к купцам, брали товары без денег, обижали простолюдинов {17} 17 Соловьев С. М. Указ. соч. Том 8. С. 502, 503. . Отец князя Федора Петр Борятинский наряду с Малютой Скуратовым был наиболее доверенным лицом Грозного из верхушки опричников, он участвовал в совещаниях, где рассматривался план карательного похода на Великий Новгород, а затем проявил себя во время погрома новгородской земли, проявив исключительное рвение при взыскании контрибуций с горожан и крестьян {18} 18 Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М.63. С. 43, 207. . Так опричники во главе с Петром Борятинским разорили Ладогу и ее окрестности. После «государеву правежу» в Ладоге уцелел 31 двор из прежних 108. Большинство жителей города умерли от побоев, либо разбежались {19} 19 Селин А. А. Ладога при Московских царях. Старая Ладога — СПб., 2003. С. 19. .

Окольничий Бутурлин Михайла Матвеевичв 1608 г. перешел на сторону Лжедмитрия II и был одним из самых ревностных его сторонников. В 1610 г. захватил для самозванца Калугу, где убил здешнего воеводу. В том же году по приказу самозванца убил касимовского царя Ураз Мухаммеда. Его дед Василий Андреевич осенью 1564 года был одним из руководителей государева двора, составлявшего основу опричной гвардии. Брат В. А. Бутурлина Дмитрий — видный опричник, жил в Александровой слободе, участвовал в карательном походе на Новгород. Опричником стал третий из братьев Бутурлиных Иван. Дмитрий и Иван казнены в 1575 г. во время репрессий против бывших участников опричнины.