Дэвид Гланц - Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

М. Моисеев. Смена руководства Наркомата Обороны СССР, 213.

«Акт о приеме Наркомата Обороны Союза ССР тов. Тимошенко С. К. от тов. Ворошилова К. Е.» // Известия ЦК КПСС, № 1 (январь) 1990, 194.

Позже, в августе 1940 года, когда Сталин назначил К. А. Мерецкова начальником Генштаба, Ватутин стал первым заместителем НГШ, Маландин — начальником оперативного управления, а Василевский — его первым заместителем. Первоначальные приказы о перестройке структуры стрелковой дивизии и создании новых механизированных корпусов можно найти в статье В. А. Анфилова «Красная Армия: за год до фашистской агрессии» (ВИЖ, № 4 (июль-август), 1996, 18–23).

Захаров. Генеральный штаб, 213–214. План исходил из того, что из этого общего числа Германия и ее союзники смогут задействовать против Советского Союза 233 дивизии, 10 550 танков, 18 000 орудий и 13 900 самолетов. Общая же численность всех вооруженных сил Германии в военное время расценивалась в 8 миллионов человек, 240–243 дивизии, 9-10 тысяч танков, 20 000 орудий и 13 900 самолетов.

Там же, 215.

Так у автора — без упоминания Юго-Западного фронта. (Прим. перев.).

Начальный период, 30.

Захаров. Генеральный штаб, 218. Новая общая оценка угрозы была увеличена до 280–290 дивизий, 11 750 танков, 30 000 орудий и 18 000 самолетов.

Там же.

Начальный период, 31.

Ср. эту цитату с документами, приведенными в главе 9. (Прим. ред.).

Д. Волкогонов. Триумф и трагедия: И. В. Сталин, политический портрет. Книга 2. Москва: Новости, 1989,136–137.

Начальный период, 31.

Захаров. Генеральный штаб, 219.

Волкогонов. Триумф и трагедия, 138–139.

Ныне доступны полные протоколы совещания, а также сценарии военно-стратегических игр. Подробности см. в Glantz, Military Strategy, 81–86.

Начальный период, 32.

Подробнее о предложении Жукова будет рассказано в главе 8. (Прим. авт.).

Относительно содержания предложения Жукова и анализа его содержания см. Glantz, Military Strategy, 87–90.

Ibid., 32–33. См. также: А.Г. Хорьков. Боевая и мобилизационная готовность приграничных военных округов накануне Великой Отечественной войны. Москва: Академия Генерального штаба им. Ворошилова, 1985, 17. Здесь утверждается, что директивы были отправлены в Ленинградский, Западный особый и Киевский особый военные округа 5 мая, в Одесский военный округ — 6 мая и в Прибалтийский особый военный округ — 14 мая.

В качестве примера плановых руководств и завершенных планов см. Приложение Б. (Прим. авт.).

Подробности о требуемом и действительном содержании тех оборонительных планов см.: «Начальный период», 33–37 и Хорьков. «Боевая и мобилизационная готовность», 17–26. Относительно того, как эти директивы и приказы переводились в действия на уровне армии, см. книгу А. В. Владимирского «На киевском направлении» (Москва: «Воениздат», 1989), в которой описывается оперативное планирование 5-й армии Киевского особого военного округа.

До 1941 года мировая военная история не знала случаев нападения до завершения мобилизации и в отсутствие явного межгосударственного конфликта, без предварительного предъявления претензий по дипломатическим каналам. Тем не менее советские военные теоретики рассматривали и такой вариант развития событий; возможность его учитывалась и в Генеральном штабе — примером чему является упомянутая выше записка Жукова от 15 мая. (Прим. ред.).

К сожалению, здесь автор излагает расхожий миф, созданный советской исторической наукой в 1960-х годах. Документы, введенные ныне в научный оборот, опровергают как существование неких «точных сведений разведки» о готовящемся немцами нападении, так и легенду о бездействии советского военного руководства. Распоряжение о преобразовании западных приграничных округов во фронты было отдано уже 17–18 июля 1941 года, одновременно предписывалось перевести штабы округов из республиканских столиц на заранее оборудованные командные пункты ближе к границе. В то же время Гитлер принял окончательное решение о приведении в действие плана «Барбаросса» лишь в июне — до этого момента советская разведка физически не могла бы получить достоверных сведений о дате нападения и поэтому засыпала руководство СССР крайне противоречивой информацией. К лету 1941 года времени советская экономика и без того была предельно милитаризована (что ныне дает «антисталинистам» дополнительный повод обвинять режим в ущемлении прав граждан), окончательный перевод ее на военные рельсы — в условиях мирного времени и на неопределенный срок — мог вызвать взрыв социального недовольства. Не имея данных о степени мобилизованности германской экономики и твердой уверенности, что Германия начнет войну в июне или вообще летом 1941 года, Сталин не решился пойти на столь крайние меры. (Прим. ред.).