Сергей Соловьёв: Наблюдения над исторической жизнью народов

Понятно, что при решении этих вопросов проверяется, уясняется вся предшествовавшая история народа.

Характеры лиц, выдающихся вперед, лиц правительственных, служат также для проверки внутреннего состояния народа, степени его развития. Вопрос состоит в том, как характер правительственного лица и зависящая от этого характера деятельность его относится к народной жизни. Мы очень хорошо знаем, что известная деятельность, зависящая от известного характера, обнаруживается таким образом в одном народе, иным образом — в другом, бывает совершенно невозможна — в третьем. Внутренние условия народной жизни в известное время отливают форму для деятельности правительственного лица, как всякого исторического деятеля вообще, во всех сферах; следовательно, эта форма служит самою лучшею проверкою народной жизни. Здесь уже случайность явления исчезает.

Таким образом, опять выходит, что мы должны изучать деятельность правительственных лиц, ибо в ней находится самый лучший, самый богатый материал для изучения народной жизни, и правительственные лица являются представителями народа вовсе не случайными. С другой стороны, деятельность правительственных лиц, условливаясь известным состоянием общества, производит могущественное влияние на дальнейшее развитие жизни этого общества и потому должна обращать на себя особенное внимание историка. Какая возможность изучить характер времени, не изучив деятельности лиц, выдающихся на первый план, и прежде всего лиц правительственных?

Не Цезарь разрушил Римскую республику; эта республика во времена Цезаря заключала в себе такие условия народной жизни, при которых Цезарю возможно было сделать то, что он сделал. Но как мы изучим эти условия, как поймем характер времени, не изучив деятельности Цезаря, его отношений к лицам, учреждениям, различным частям народонаселения? Как мы изучим характер первых времен Римской империи, не изучив характера отношений первых императоров к сенату?

Бокль жалуется на историков также за то, что они наполняют свои сочинения длинными известиями о войнах, сражениях, осадах, вовсе бесполезными для нас, потому что они не сообщают нам новых истин и не дают средств к открытию новых истин. Мы думаем, что история должна открыть нам истину о жизни одного или нескольких народов. Впрочем, по поводу вопроса о значении истории войн мы должны сказать несколько слов о значении так называемой внешней истории вообще, ибо некоторые унижают это значение перед значением истории внутренней.

В жизни отдельного человека мы различаем жизнь домашнюю и жизнь общественную; мы знаем хорошо, что человек немыслим без общества, что только при столкновении с другими людьми, в общей деятельности, определяются его понятия, развиваются его умственные и нравственные силы.

То же самое и в жизни целых народов: они также живут жизнию домашнею, или внутреннею, и жизнию общественною. Известно, что такое народ, живущий вне общества других народов. Застой — удел народов, особо живущих; только в обществе других народов народ может развивать свои силы, может познать самого себя. Известно, что европейские народы обязаны своим великим значением именно тому, что живут одною общею жизнию. Но после этого как же можно отнимать значение у этой общественной жизни народа в пользу внутренней или домашней жизни, которая подчиняется такому сильному влиянию жизни общественной?

И внутренняя жизнь народа в свою очередь обнаруживает сильное влияние на степень и характер его участия в общей жизни народов точно так, как домашний круг человека, его домашнее воспитание имеет важное влияние на характер, с каким он является в общество, на его общественную деятельность; но из признания тесной связи между внешнею и внутреннею жизнию народа и взаимного влияния их друг на друга не следует, что одной надобно отдавать преимущество перед другою.

Историк не может не останавливаться долго на дипломатических сношениях, потому что в них выражается общественная жизнь народа, в них народы являются перед нами каждый со своими интересами, вынесенными из истории, со своими историческими правами, со своими особенностями; наконец, от характера ведения их зависит усиление или упадок значения народа, зависит война или мир.

А война? Это мерило сил народных, материальных и нравственных. Вспомним, какое значение в жизни народной имеет та или другая степень внешней безопасности.

Толкуя о народе, не будем удаляться от него, но вглядимся внимательнее, что значит для него война или мир.