Сергей Соловьёв - Наблюдения над исторической жизнью народов

Благодаря обилию источников это явление достаточно объяснено, но историк бывает особенно рад, когда может прошедшее явление объяснить настоящим, что дает яркое освещение и наглядность делу. В Северной Америке между Соединенными Штатами, из которых движется колонизация на запад, и краснокожими индейцами находится пустыня, и в этой пустыне по общему закону являются рыцари пустыни — люди, не ужившиеся в Европе, не ужившиеся и в Соединенных Штатах, удалившиеся в пустыню на запад и наводящие ужас на пограничных жителей, путешественников и торговцев.

Но между рыцарями пустыни попадаются люди и не с такой печальной славой:

попадаются люди, бежавшие в пустыню по разным семейным обстоятельствам, от преследования заимодавцев; наконец, очень многие между ними принадлежат к числу молодых горячих голов, которым тесно в цивилизованном обществе и привольная, дикая жизнь в пустыне пришлась больше по сердцу, именно люди, подобные нашим казакам-богатырям, которые шли в дикое поле разминать свое плечо богатырское, которым было грузно от силушки, как от тяжелого бремени, по выражению старых песен. [5] См. Курбский, "Русский рабочий у северо-американского плантатора", гл. VII // Русский рабочий у североамериканского плантатора. Воспоминания, очерки и заметки А. Курбского. СПб., 1875.

Таких-то рыцарей пустыни, водившихся в порубежье между германским и славянским миром, Генрих Птицелов употребил на службу первому против второго.

Время от смерти Карла Великого до Генриха Птицелова было для славян относительно временем отдыха. При Генрихе происходит усиленный напор немцев на славян.

В 928 году он ходил за Эльбу и примучил славянские племена по рекам Гавелю и Шпре; потом обратился к юго-востоку, основал здесь город Мейсен; в то же время подчиненные Генриху саксонские графы примучивали северных славян между Эльбою и Одером.

Мы употребляем слово из древней русской летописи "примучивали", потому что оно совершенно идет к делу; немцы употребляли такой способ покорения:

взрослое мужское народонаселение истребляли, а женщин и детей уводили в плен. Немцы в этих войнах обязаны были своим успехом коннице, которой не было у славян. Генрих Птицелов усилил у себя конницу, видя, что без нее нельзя бороться с венграми, которых войско все состояло из конницы.

Испытав счастие в войне со славянами, он решился по прошествии девятилетнего перемирия вступить в борьбу с венграми. Но этот враг был так страшен, что, по свидетельству летописца, Птицелов старался возбудить в немцах религиозное одушевление, чтобы принудить их к борьбе с венграми. "Мы все отдали венграм, — говорил он на сейме. — Только церковные сокровища остались нетронутыми.

Должен ли я теперь коснуться и этого сокровища и отдать его врагам?" Религиозное одушевление было возбуждено. Венгерские послы, приехавшие за деньгами, были отпущены с пустыми руками. Вслед за тем толпы венгров вторглись в Турингию и положили ее пусту, поступая точно так же с немцами, как те поступали со славянами: мужчин выше девятилетнего возраста всех убивали, женщин и детей забирали в плен. Но Генрих ждал венгров с большим войском и заставил бежать. Немцы перестали платить дань венграм.

В Рамаяне.

Об этом любопытном сближении, сделанном жрецами, говорит Диодор Сицилийский.

Первоначально глава рода есть жрец; жречество происходит, когда божество известного рода, кумир, храм случайным образом получает особенное значение и члены рода, среди которого он находится, получают исключительно жреческое значение. Образование дружины из членов различных родов, разумеется, способствует более всего появлению общих божеств, общего богослужения, причем вождь, естественно, является жертвоприносителем, жрецом; отсюда царь, когда он образуется из вождя, всегда полководец и жрец.

У нас смеялись над производством названия козак от козы, но корень один в обоих словах и означает бегуна.

Слово "багавды" имеет то же самое значение бегуна: кельтич. — bog, санскрит.-bhag. наше — бегать.

См. Курбский, "Русский рабочий у северо-американского плантатора", гл. VII // Русский рабочий у североамериканского плантатора.

Воспоминания, очерки и заметки А. Курбского. СПб., 1875.