Алексей Шишов - БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

Врангелю помимо 7-й кавалерийской подчинили 3-ю Кавказскую казачью дивизию и поставили задачу прикрывать отступление на стыке VII и VIII армий Юго-Западного фронта. На реке Сбручь разгорелись жестокие арьергардные бои, и Врангель, маневрируя и нанося контрудары, смог отогнать преследующую русских кавалерию противника.

Всегда во время боев его заботила одна проблема, сам Врангель сформулировал ее как «достижение психологического единства» с подчиненными ему войсками. После удачных боев, особенно после удавшейся конной атаки драгун Кинбурнского полка (вещь в те времена редкая), в результате которой были взяты пленные, «психологическое единство» с войсками, как считал сам Врангель, было установлено, он «взял в руки» подчиненные ему войска.

Своеобразным подтверждением тому служит постановление солдат подчиненного ему Сводного Корпуса (7-я кавалерийская и 3-я Кавказская дивизии) о награждении П. Н. Врангеля солдатским Георгиевским крестом 4-й степени.

В августе 1917 года перед самым выступлением генерала Л. Г. Корнилова П. Н. Врангель получил приказ выслать в распоряжение 3-го конного корпуса Осетинский и Дагестанский полки из 3-й Кавказской дивизии. Судя по всему, Корнилов собирал в 3-м конном корпусе, предназначенном для похода на Петроград, полки, состоявшие из представителей народов Кавказа. Там уже была Туземная, «Дикая», дивизия шестиполкового состава. Служившие в ней кавказские добровольцы считались более «надежным» элементом, чем разложившиеся после февральской революции русские регулярные части.

Врангель уже распорядился начать погрузку войск в эшелоны, когда пришли известия о корниловском выступлении, об отрешении Керенским Корнилова от командования и объявлении его мятежником, одновременно, даже раньше, пришел приказ Корнилова, в котором он объявлял, что берет на себя полноту власти в стране.

Солдатские комитеты поддержали Керенского, Врангель настаивал на погрузке и отправке двух полков на помощь корниловцам, 3-му Конному корпусу. Конфликт закончился без каких-либо последствий для Врангеля. Его не тронули, хотя сам Корнилов и поддержавшие его высшие воинские чины были арестованы. Более того, через некоторое время Врангель получил предписание выехать и принять стоявший под Петроградом 3-й Конный корпус, фактически заменить генерала Крымова.

Однако, прибыв к месту назначения, Врангель узнал, что корпус уже передан под командование генерала П. Н. Краснова. Здесь же Врангель узнал об обстоятельствах смерти генерала Крымова, который с похода был вызван Керенским и обвинен в мятеже и измене. Крымов, считавший, что корпус движется на Петроград по приказу Корнилова и по вызову самого Керенского (об этом Керенский и Корнилов договорились в Москве на Государственном совещании), был потрясен и застрелился. Последними его словами стали: «Я умираю, потому что очень люблю Родину».

Попытки Врангеля разобраться с назначением, выяснить, кто будет командовать корпусом, он или Краснов, ни к чему не привели. Он «завис», но уяснил, что Керенский ему не доверяет и вряд ли утвердит на посту командира корпуса, стоящего непосредственно под Петроградом. Вместо этого Врангелю обещали должность командующего Минским военным округом. Оскорбленный барон подал в отставку.

Фактически исполняющий обязанности верховного главнокомандующего генерал Духонин вызвал Врангеля в ставку и просил остаться в армии. Находясь в Ставке, барон узнал о большевистском восстании в Петрограде и об установлении в России новой власти.

Узнав, что новый командующий, прапорщик Крыленко, назначенный большевистским правительством, едет в Ставку брать власть в свои руки и начать переговоры с немцами, П. Н. Врангель покинул Могилев и уехал в Крым, где было одно из имений его жены.

Крым поразил его в то время провинциальной тишиной, здесь не бушевали пока еще революционные страсти, которые П. Н. Врангель, будучи офицером, человеком долга и дисциплины, презирал и даже ненавидел. Главным несчастьем он считал сепаратный мир нового правительства с Германией, развал России и огромные территориальные потери. Виновников он видел в бездарном Временном правительстве, в высшем генералитете и в народе в целом. «Великое слово «свобода» этот народ заменил произволом и полученную вольность превратил в буйство, грабеж и убийство».

Сведения о событиях в России до Крыма доходили нерегулярно. П. Н. Врангель знал о том, что Каледин на Дону не признал власть большевиков, но не верил в прочность калединской власти, «считая, что рано или поздно казачество должно быть вовлеченным в революционный вихрь и опомнится, лишь испытав на собственной шкуре прелести коммунистического режима».