Джеймс Кервуд - У последней границы

- За что я благодарен судьбе, - искренне прошептал он.

- Я сказала вам, что люблю вас. Вы держали меня в своих объятиях и целовали меня...

- Да.

- И теперь я иду опять с вами...

- И будете продолжать так всю жизнь, если только захотите.

- А я - жена другого.

Она вздрогнула.

- Вы моя, - твердо заявил он. - Вы знаете это. Кощунство говорить о себе как о жене Грэйхама. Закон вас связал с ним, и это все. Сердцем, душой и телом вы свободны.

- Нет, я не свободна.

- А я вам говорю, что вы свободны!

Спустя несколько мгновений она прошептала ему на ухо:

- Алан, вы самый благородный человек во всем мире, и я вам скажу, почему я не свободна. Потому что душой и сердцем я принадлежу вам.

Он не решался посмотреть на нее. Чувствуя происходившую в нем борьбу, Мэри Стэндиш с чудесной улыбкой на губах посмотрела вперед и нежно повторила:

- Да, вы самый благородный человек в мире!

Они все еще шли, держась за руки, опускаясь и поднимаясь по неровной тундре. Они делились впечатлениями об оттенках неба, о птицах, о цветах, о сумерках, сгущавшихся вокруг них. Но Алан все время вглядывался вдаль, ожидая заметить признаки жизни. Одна миля, потом другая, потом третья - и перед ними в серой мгле далеко впереди показалась расщелина.

Странно, что Алан мог думать теперь о письме, написанном им Элен Мак-Кормик, но он о нем вспомнил сейчас и поделился своими мыслями с Мэри Стэндиш. Она тоже всматривалась в завесу сумерек, отделявшую их от рощи.

- Мне казалось, что я пишу не ей, а вам, - сказал он. - Я думаю, что если бы вы не вернулись ко мне, я сошел бы с ума.

- Письмо у меня. Оно здесь, - и она положила руку на грудь. - Вы помните, что вы писали, Алан?

- Что вы для меня дороже жизни.

- И вы хотите, чтобы Элен Мак-Кормик сохранила для вас прядь волос, если меня найдут.

Он кивнул.

- Когда я сидел против вас за столом на "Номе", я восхищался ими, хотя сам того не сознавал. А с тех пор, как вы здесь, каждый раз, как я взгляну на вас... - Он остановился в нерешительности.

- Продолжайте, Алан.

- Мне всегда хочется видеть их распущенными, - закончил он с отчаянием. - Глупая мысль, не правда ли?

- Почему? - спросила она, чуть-чуть шире раскрывая глаза. - Если они нравятся вам, то что же тут глупого, если вам хочется видеть их распущенными?

- Я думал, что вам это покажется смешным, - прибавил он робко.

Никогда еще Алан не слышал такого приятного смеха, когда Мэри внезапно повернулась к нему спиной. Проворными, быстрыми пальцами она начала вытаскивать шпильки из волос, и наконец вся их блестящая шелковистая масса разлилась волною по ее плечам. Алан почувствовал трепет восторга при виде всей этой красоты, и он не мог сдержать крика восхищения. Она посмотрела ему в лицо, и в ее глазах светилась нега.

- Они вам нравятся, Алан?

Он подошел к ней, взял в руки тяжелые пряди и прижал их к лицу и губам.

Он долго стоял, но вдруг почувствовал неожиданную дрожь, пробежавшую по телу девушки. Казалось, что-то внезапно потрясло ее. Он услышал ее учащенное дыхание. Рука, которую она нежно положила на его склоненную голову, безжизненно упала. Когда Алан поднял лицо и посмотрел на нее, он увидел, что ее взгляд устремлен мимо него, в сторону сгущающихся сумерек тундры. Казалось, что-то поразило ее так, что на некоторое время она лишилась способности говорить или двигаться.

- Что случилось? - воскликнул Алан и обернулся, напрягая глаза, чтобы увидеть причину ее тревоги. Глубокие тени быстро опускались на землю, превращая мягкие сумерки в мрачный покров ночи. Полночное солнце походило на огромный багровый фонарь, когда густая стена пурпурно-красных облаков отделила его плотной завесой от северного мира. Алан часто видел подобные картины, когда надвигалась на тундру летняя гроза, но никогда перемена не казалась такой быстрой, как теперь. Там, где был золотистый свет, он увидел лицо - бледное лицо девушки среди моря тьмы. Ее поразило это чудо северной ночи, его внезапность и неожиданность, - подумал Алан и тихо засмеялся. Но она впилась в его руку.

- Я видела их, - вскрикнула она дрожащим голосом. - Я видела их там, на фоне заходящего солнца, как раз перед тем, как надвинулась туча... и некоторые из них бежали, как звери...

- Тени, - ответил ей Алан. - Длинные тени лисиц, бежавших против солнца, или больших серых кроликов, или волчицы со своими волчатами...

- Нет, нет, это вовсе не то, - с напряжением прошептала она. Ее пальцы еще сильнее впились в его руку. - Это были не тени. Это были люди!