Юрий Петухов - Тайны древних русов

Но для анатолийцев, жителей Малой Азии той эпохи, Аполлон — северянин. Он явно неравнодушен к гипербореям. И эта его любовь к обитателям севера, память о них как о лучшем и справедливейшем народе, по сути дела, конечно же, не память самого Аполлона, а выраженная в аллегорической форме память народа — носителя его культа или, по крайней мере, представителей этого народа. Но не будем забегать вперёд.

Классический образ юного красавца, светоносного бога, мусагета — покровителя изящных искусств настолько прочно вошёл в наше сознание, что трудно представить что-нибудь более неотторжимое от Олимпа. Но, как выяснилось, не всегда Аполлон чувствовал себя на Олимпе как дома. Многовековая обкатка образа, олитературивание его бесчисленными поздними мифами, сказаниями и письменными произведениями дали свой результат. И, только отделяя один за другим поздние пласты мифотворчества, можно более или менее прояснить первоначальный облик божества. Данные греческого языка не позволяют раскрыть этимологии имени Аполлон. Некоторые исследователи предполагают, что сам образ догреческого, малоазийского, а возможно, и вовсе неиндоевропейского происхождения. Что касается связей с Малой Азией, то они, несомненно, есть, и о них вкратце говорилось выше. Поиски неиндоевропейских корней ни к чему не привели — в мифологиях «близлежащих» народов иных языковых общностей аналогов Аполлону не обнаружено, а искать их в удалённых от Эгеиды областях мира, скажем, в Китае или Америке, просто не имеет смысла. Попытаемся более тщательно проанализировать то, что нам знакомо в древней Европе. Но прежде необходимо совершенно точно определить время и место действия, оговорясь сразу, что в другие эпохи мы перемещаемся только для полноты картины.

Итак, XVI–XIII века до н. э. — время расцвета Микенского царства и прочного господства ахейцев в Средиземноморье. Ахейцы пришли с севера в XXI веке до н. э., вытеснив остатки уцелевшего и неассимилировавшегося автохтонного населения Пелопоннеса — пеласгов и хетто-лувийцев — в Малую Азию. «Уйдут» ахейцы после Трои, нашествия в XII–XI веках, опять-таки с севера, дорийцев и повсеместной экспансии «народов моря». Место действия — циркумпонтийская зона: Подунавье, Балканы, Северное Причерноморье, Малая Азия, а также Эгеида и Пелопоннес.

Почти тысячелетие пребывания ахейцев на Балканском полуострове не было мирным. И что интересно, в памяти «микенских греков» Аполлон предстаёт не только чуждым богом, но и «великим губителем». И приходит этот «губитель» вовсе не с востока, из Малой Азии, а с севера. Надо заметить, что направление это вообще характерно для экспансий на полуостров. Античная Греция и её культура как таковая складывались в очень длительной и безжалостной борьбе многих народов. X. Коте считает, что распространение культа Аполлона показывает направление вторжения северных племён в Грецию. Как область происхождения Аполлона он определяет Средний Дунай. Именно оттуда в период позднебронзового века последовало вторжение воинственных северных племён и на Балканы, и в Грецию, и в Малую Азию. X. Коте связывает эти племена с Восточной культурой Курганных погребений и объединяет их на время южной экспансии с племенами сколотов, выступивших из Причерноморских степей в XIV веке до н. э.

Всё вышесказанное в полной мере согласуется с данными современной науки и накопленным ею материалом. В ранний период своего существования на Балканах и в Средиземноморье Аполлон далёк от классического эллинистического типа — для архаического Аполлона характерно наличие растительных функций, близость к пастушеству и земледелию. Одновременно он демон смерти, убийства, освящённых ритуалом человеческих жертвоприношений. Аполлон ещё не укладывается в олимпийскую иерархию чинов, он открыто соперничает с самим Зевсом. Даже в гомеровские времена Аполлон своим появлением на Олимпе всё ещё внушает ужас богам, то есть он продолжает восприниматься чужаком и в VIII веке до н. э. Из этого можно сделать вывод, что даже за шесть-семь веков пребывания в этих краях он не стал ещё окончательно своим, не влился безболезненно в чужую семью, как это бывает с богами, заимствованными мирным путём.

По греческой мифологии, Аполлон — сын Лето (Лато), брат Артемиды. Лето родила его на плавучем острове Астерия (переименованном после этого в Делос и получившем статус «нормального» острова), и при этом её дочь Артемида, родившаяся непосредственно перед Аполлоном (они близнецы), помогала роженице и принимала роды. При рассмотрении происхождения самой Лето становится ясно, что и она на этой земле гостья. Иногда пытаются вывести Лето непосредственно из Малой Азии, связывая этимологически её имя с лидийским «лада» (жена, мать). Но связь эта при более глубоком рассмотрении оказывается вторичной и для Греции, и для Малой Азии. Истоки культа — на севере. Академик Б. А. Рыбаков пишет: «Первое, на что следует обратить внимание при ознакомлении с мифами, — это прочная связь всего цикла лето-артемидо-аполлоновских мифов с севером, с гиперборейцами, жившими где-то на севере от Греции». Иной подход и не может дать объективной картины. Сам Аполлон ежегодно на зиму отправляется в северные страны, там он хранит свои стрелы, там живут племена, особо почитающие его и пользующиеся наибольшим покровительством божества. Традиция считать гипербореев несуществующим, мифическим народом канула в прошлое под натиском фактов, причём эти племена оказались значительно ближе к Средиземноморью, чем представлялось ранее. Надо сказать, что и гипербореи не забывали своего кумира — ежегодно они отправляли на остров Делос к алтарю Аполлона священные дары, завёрнутые в пшеничную солому. Б. А. Рыбаков детально проследил путь следования этих даров и установил те места, откуда они отправлялись, а потому нет необходимости останавливаться на этом моменте, — гипербореями оказались праславяне и частично жившие по соседству балты. Проводя параллель между Лето и Артемидой и славянскими богинями-рожаницами Ладой и Лелей, Б. А. Рыбаков утверждает: «Связь Лето-Лато с северной Ладой не подлежит сомнению». Древний вариант культа двух рожаниц пришёл с севера на юг. Архаичность же этого культа уводит нас на многие тысячелетия в глубь времён. Причём следует отметить, что ареал этнографического почитания «матери Ладо», «первобогини», «матери всего сущего», достаточно широк и связан не только со средним Дунаем, а включает в себя все территории праславян и все области их дальнейшего расселения, а также литовско-латышские земли.