Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922 - В зареве революции

Речь о другой тенденции, когда часто по не столь очевидным основаниям ликвидировали командиров типа Филиппа Миронова уже после того, когда они столько сделали на фронте для этой же советской власти. Или о главном командире латышских красных стрелков Вацетисе, подавившем для советской власти мятеж левых эсеров в Москве летом 1918 года, осенью того же года стабилизировавшем Восточный фронт и отбившем у белых Казань с Симбирском и вообще столько сделавшем для становления Красной армии, где он был одним из первых ее главкомов. После всех этих заслуг перед Советами Вацетиса уже в конце 1918 года едва не арестовали чекисты при первых же неудачах красных войск под Казанью. Годом позже все же арестовали, и глава чекистов в Сибири Павлуновский долго допрашивал главного «красного латыша» на предмет его сомнений в советской власти. При этом сразу вспомнили об офицерском прошлом Вацетиса в царской армии и сразу забыли, как этот человек тревожным утром 6 июля 1918 года расставлял своих латышских стрелков на позиции в Кремле в день эсеровского мятежа, а в Казани водил их лично в атаку с винтовкой в руках и сам у пулемета дрался в окружении белых в Казанском своем штабе, пробившись из города с остатками войск только ночью.

После Гражданской Вацетиса направили на заурядную должность советского служащего, а уже в 1937 году все же добили пулей в чекистском подвале. А его арест ЧК в 1919 году повлек за собой еще и ряд арестов в Главном штабе РККА, так называемое дело о «заговоре в Полевом штабе», когда были арестованы приближенные к Вацетису военспецы из царских офицеров-штабистов Исаев, Доможиров, Григорьев и другие. Эти аресты военспецов в поисках заговора в Полевом штабе РККА коснулись и молодого Разведупра, где в числе этих «заговорщиков» ЧК арестован Вольдемар Зиверт, до революции кадровый военный разведчик царского Генштаба.

Чуть позже ЧК провела массовые аресты бывших морских офицеров и в морском штабе РККА, что осталось в архивах чекистов как операция «Вихрь», начавшаяся с доноса на товарищей некоего Павловича. Как и в случае с арестованными штабистами, дело закончилось ничем, ведший его чекист и родной племянник Дзержинского Роман Пилляр приказал моряков освободить, а ложного доносчика арестовали и позднее расстреляли. Хотя тогда дело «Полевого штаба» заглохло, после оправдания Вацетиса были амнистированы и арестованные военспецы, но в 1937 году советские спецслужбы довели дело Вацетиса до логического конца.

А сколько советских партийных деятелей или красных командиров чином поменьше пали от рук чекистов в подобных историях за 1918–1922 годы, просто не счесть. Ведь были еще истребляемые часто по ничтожным поводам военспецы из бывших царских офицеров, помогавшие отстроить Красную армию, у которых еще и семьи по бесчеловечной традиции в тылу оставались в заложниках у чекистов. А первым признавший советскую власть из генералов царского Генштаба военный разведчик Клембиовский, расстрелянный по первому же подозрению в контактах с белыми на юге. А брошенный в камеру и с трудом вышедший из нее за одно письмо другу-офицеру самый знаменитый советский военспец генерал Брусилов.

Военспец из царских генералов Селивачев, командовавший в РККА армией на Южном фронте и яростно противостоявший наступлению Деникина на Москву, осенью 1919 года внезапно скончался в своем штабе: как предполагают не без оснований, его тайно отравили чекисты из особого отдела после телеграммы Ленина из Москвы в Реввоенсовет Южного фронта о полученных сведениях об измене Селивачева и его контактах с белыми. Селивачев был из старого офицерства, еще летом 1917 года за участие в выступлении Корнилова его арестовали как правого заговорщика в армии, он сидел в Быховской тюрьме под следствием вместе с Корниловым, Деникиным, Романовским, Марковым. Затем его судьба сделала кульбит, и Селивачев оказался против своих бывших товарищей в Красной армии военспецом, защищая от деникинцев Царицын и отбивая в 1919 году их поход на Курск и Орел. Вроде бы Селивачевым был очень недоволен в Царицыне Сталин, жаловались на царского генерала и другие командиры РККА вроде Ворошилова, и телеграмма из Москвы могла повлечь тайную ликвидацию Селивачева, хотя по официальной версии в истории он умер от гулявшего тогда по фронту тифа.

И что говорить о царских офицерах, изначально подозреваемых в контрреволюции и сочувствии белым, когда в неразберихе тогдашних фронтов легко стреляли, не разбираясь, в своих, и чекисты часто оказывались на передовой такого «дружественного огня». Мне в этой традиции искать постоянно внутреннего врага в своих рядах, «пробравшуюся в ЧК контру», в отстрелах самых верных еще вчера бойцов за советскую власть видится начало будущей большой дороги выкашивания собственной проверенной гвардии с кульминацией в сталинские чистки конца 30-х годов.