Роджер Мэнвелл - Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

Последнее оказалось невозможным. Мне совершенно нечего было делать — только ждать и наблюдать. Несмотря на всеобщую суматоху, явно занят делом был только Штауффенберг, не отходивший от телефонов. По долетавшим до меня обрывкам его фраз создавалось впечатление, что вся армия поднялась и обратила оружие против нацизма. В тот момент мне и в голову не приходило, что процесс может быть остановлен и повернут вспять. Штауффенберг произвел на меня очень сильное впечатление, особенно когда вышел в приемную, взял одну из телефонных трубок и начал давать инструкции:

— Говорит Штауффенберг. Jawohl. Ja … Все приказы… Да, я сказал, что все приказы должны быть выполнены немедленно. Необходимо немедленно занять все радиостанции и агентства новостей, сломив любое сопротивление. Вероятно, вы будете получать другие приказы из ставки фюрера, но они недействительны. Вы меня поняли? К власти пришла армия. Как всегда в минуту смертельной опасности для страны, на первое место выступает солдат. Да, Вицлебен назначен верховным главнокомандующим — это вполне официально. А теперь вперед, выполняйте приказ. Вы меня поняли? Хайль!

Услышав эти слова, я почувствовал уверенность в том, что армия владеет ситуацией и доведет дело до конца. Затем я услышал, как Хефтен, действуя от имени Штауффенберга, отдавал приказ пожилому майору подготовить помещение для содержания под стражей некоторых «сомнительных личностей». И я поверил, что наше дело действительно победило. Я не сомневался, что Гиммлер окажет сопротивление, используя войска СС, но был уверен, что Гитлер мертв и высшему офицерскому составу армии можно доверять.

Я не принимал участия в действиях военных и сказал Шверину, что лучше пойду и выясню, есть ли возможность достичь понимания между Попицем и Лебером. (Лебер в это время был в тюрьме, но мы ожидали его освобождения в ближайшие часы.) Шверин согласился, что это хорошая идея, и предложил мне немедленно отправиться к Попицу. Он пообещал дать мне знать, если произойдут какие-нибудь изменения. Я сказал Хефтену, что на Бендлерштрассе мне делать нечего, поэтому я пойду по своим делам, но позвоню ему на следующее утро в восемь часов.

— К этому времени мы или победим, или нас повесят, — сказал Хефтен. Я взглянул на него с откровенным недоумением, но он крепко пожал мою руку и улыбнулся: — До завтра. Auf Wiedersehen .

Я ушел с Бендлерштрассе около восьми сорока пяти. Странно, но мне врезалось в память, что на ближайшей станции метро я взглянул на часы и заметил время. Было точно восемь пятьдесят три.

Дом Попица располагался в Далеме неподалеку от моего дома, где я жил вместе с братом. У меня существовала договоренность с Попицем, что я могу зайти к нему в любое время, даже глубокой ночью, если только увижу в его окне хотя бы слабый лучик света. Это знак, что он еще не спит или что визит к нему будет безопасным.

Вы помните, что я искренне верил в смерть Гитлера и ложность звучавших по радио объявлений. Я был рад, что у нас наконец-то все получилось, и спешил сообщить Попицу хорошие новости. Но когда я добрался до Далема, в его окне света не было, и я не рискнул нарушить нашу договоренность. Пришлось отложить визит до утра. И я отправился домой, чтобы рассказать брату о том, что, по моему убеждению, произошло в Растенбурге.

Когда я пришел домой, у брата был гость — Клаус Бонхёффер. Мы открыли бутылку шампанского, чтобы выпить за славное будущее. Мы были слишком взволнованы, чтобы спать. Радио оставалось включенным, чтобы не пропустить новые сообщения. Постоянная трансляция военной музыки, не прекращавшаяся весь вечер, вселила в мою душу легкое беспокойство. Я не понимал, почему мы до сих пор не захватили радиостанцию. А около часа ночи по радио выступил Гитлер. Мы безошибочно узнали его голос. И все наши радужные мечты исчезли без следа. Охваченные беспокойством и острым разочарованием, мы слушали затаив дыхание. Я позвонил на Бендлерштрассе, воспользовавшись секретным номером, насколько я помню, это было 1293, чтобы соединиться непосредственно с кабинетом Штауффенберга. Мне никто не ответил. И я понял, что Штауффенберг, по всей видимости, арестован.

Что мы могли предпринять в создавшейся ситуации? Я был на Бендлерштрассе и был скомпрометирован уже одним только этим фактом. В любой момент могло появиться гестапо. Мы решили ничего не предпринимать, просто оставаться наготове и дать отпор, если за нами придут.

В нашем доме было оружие — револьверы и автоматы. Мы зарядили их и стали ждать развития событий. Но только ничего не произошло.