Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Но этой его любви к свободе после 1815 года суждено было продержаться не дольше, чем после 1801 г. На европейских конгрессах, где он играл роль царя царей, обнаруживается от конгресса к конгрессу ослабление его либерализма [43] Александр I всегда сбивал с толку наблюдавших его и говоривших с ним современников, особенно иностранцев. Полушутя он несколько раз называл себя республиканцем, совсем серьезно говорил о своей ненависти к абсолютизму. Но на деле он самым ревнивым образом охранял свою самодержавную власть и никогда ею ни в малейшей степени не поступался. Уже готовя коалицию в 1804–1806 годах против Наполеона, Александр мечтал о роли «Агамемнона, вождя царей», о том, как коалиция победит Наполеона и водворит легитимную монархию во Франции. Эту роль он и постарался осуществить в 1814–1816 годах. Священный союз не под влиянием Меттерниха, а прежде всего с полнейшего согласия и одобрения самого Александра сделался боевым орудием мировой реакции в 1816–1826 годах. На всех конгрессах Александр был ничуть не меньше Меттерниха защитником различных планов контрреволюционной вооруженной интервенции в Италии, в Испании, в Южной Америке и жестоких полицейских преследований в германских государствах. Единственным в самом деле близким к нему человеком от начала до конца его царствования был гнусный палач Аракчеев, отношения к которому Александр I никогда не изменял. Такова историческая действительность, показывающая, что все «либеральные» слова и разговоры царя, все его намеки на желание дать конституцию не только Польше, но и России и т. п. — были и оставались пустыми словами, без реального значения. В особенности это относится к последнему десятилетию его правления. — Прим. ред. . В1818 году в Ахене он выступает за эвакуацию французской территории и за либеральную ориентацию политики Людовика XVIII; еще в Карлсбаде он избегает слишком компрометировать себя немецкой реакцией. Но в Троппау, Лайбахе и Вероне он уже проявляет себя врагом либеральных стремлений итальянцев, испанцев, греков. Он уже борется против своего польского парламента и поддерживает во Франции реакционный кабинет своего друга герцога Ришелье. Два факта если не вызвали, то по меньшей мере ускорили эту прискорбную эволюцию. В 1819 году это было убийство царского агента Коцебу, о котором речь будет ниже, и в 1820 году так называемый бунт Семеновского полка, одного из гвардейских полков. Командиром этого полка был настоящий зверь, по фамилии Шварц; Шварц собственноручно бил солдат палкой, дергал их за усы, плевал им в лицо; ни один парад не проходил без палочных ударов. Храбрые солдаты, герои стольких битв, привыкли со стороны своих русских начальников к лучшему обращению, чем обращение этого «проклятого немца». И вот однажды роты Семеновского полка отказались идти на парад. Полковник Шварц, чувствуя себя виновным в этом и боясь ответственности, не посмел ничего предпринять для восстановления порядка. Он спрятался. Этим бунт и ограничился [44] Это не совсем так. Дело началось с принесения «ротою его величества» коллективной жалобы на жестокость Шварца и с требования, заявленного коллективно в строю, об отмене обучения десятками, особенно в праздничные дни. — Прим. ред. . Царь находился в то время в Троппау. Меттерних, узнавший, повидимому, эту новость раньше самого царя, извлек из нее большую пользу, заставив Александра отказаться от либеральных намерений.

С этого момента в России волею царя началась новая эра, выразившаяся в репрессиях, совершенно не соответствовавших преступлениям. Военный суд приговорил зачинщиков «бунта» в Семеновском полку к повешению, а полковнику Шварцу постановил отрубить голову. Но если Шварц был признан настолько виновным, то разве не заслуживали солдаты, которых он тиранил, некоторого снисхождения? [45] Царь заменил Шварцу смертную казнь простым оставлением от службы. — Прим» ред. Под предлогом смягчения приговора царь сделал его еще более жестоким: восемь солдат были прогнаны шесть раз сквозь строй через тысячу человек, затем сосланы в сибирские рудники; другие были расформированы по гарнизонам восточноевропейской части России или Сибири. От славного Семеновского полка осталось одно только имя. Он был целиком заново сформирован [46] Сыновья нижних чинов Семеновского полка старше десятилетнего возраста были отняты от родителей, обращены в кантонистов и распределены по так называемым «военно — сиротским отделениям». — Прим. ред. .