Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Что же касается Ришелье, то он без всякого сожаления покинул пост, принять который в свое время согласился лишь из патриотических побуждений. С того момента, как Франция была очищена от иностранцев, Ришелье считал свой долг выполненным. В проникнутом благородными чувствами письме герцог старался расположить царя в пользу своих преемников, восхваляя их заслуги, добрые намерения и преданность королю. Он призывал всех своих друзей в обеих палатах оказывать поддержку новому министерству. Ришелье вышел из министерства менее обеспеченным, чем вступил туда, но когда он узнал, что два либерала — Лалли-Толендаль в палате пэров и Делессер в палате депутатов — внесли предложение о назначении ему вознаграждения от имени нации, то он поспешил обратиться к председателям обеих палат с письмом, в котором отклонял эту милость. «Я ни в коем случае, — писал Ришелье, — не могу согласиться на то, чтобы из-за меня на плечи нации взвалено было новое отягчающее бремя. Остается залечить еще слишком много ран, для того чтобы я позволил себе при таких условиях стремиться к увеличению моего личного состояния. Уважение моей страны, благоволение короля и голос моей совести меня вполне удовлетворяют». Когда, невзирая на резкую оппозицию ультрароялистов и некоторых независимых, палаты назначили ему пожизненную пенсию в 50 000 франков, он пожертвовал ее в пользу госпиталей города Бордо.

Массовое назначение новых пэров.Новому министерству недолго пришлось выжидать случая, для того чтобы ясно обнаружить свое твердое намерение держаться либеральной политики. В феврале 1819 года Бартелеми, бывший автор Базельского трактата, предложил палате пэров вотировать резолюцию, «в силу которой к королю будет обращена покорнейшая просьба представить проект закона, вносящего в организацию избирательных коллегий необходимые изменения». Деказ энергично восстал против этой резолюции, но палата пэров не обратила внимания на его протесты. В палате депутатов Лаффит предложил подать королю адрес с просьбой оставить избирательный закон без изменения. Де Серр объявил, что этот адрес совершенно излишен, так как министерство твердо решило не предлагать никаких перемен. Через два дня, 4 марта, в палату пэров поступил уже принятый палатой депутатов закон, по которому финансовый год отныне должен был начаться с 1 июля, чтобы положить конец системе временных месячных ассигновок, неизбежной при запоздалом открытии парламентской сессии. Пэры отвергли этот закон, не пожелав даже рассмотреть его и выслушать объяснения министра.

Ответ не заставил себя долго ждать: 6 марта Мопитер объявил о назначении 60 новых пэров — наполовину маршалов, генералов и высших сановников Империи. Эти новоиспеченные, по выражению Ришелье, пэры обеспечили Деказу большинство; это было как бы б сентября для пэрства [30] б сентября 1816 года была внезапно распущена ультрароялистская «бесподобная палата», а 6 марта 1819 года ультрароялисты испытали подобный же тяжкий удар от назначения 60 новых пэров, которое обеспечивало за умеренно-либеральным министерством большинство голосов. — Прим. ред. . Эта мера, как объяснял Мопитер, не являлась мерой, вызванной особыми обстоятельствами. Король, который не мог вычеркнуть целый двадцатипятилетний период из французской истории, пожелал «привести пэрское достоинство в соответствие с состоянием новой Франции».

Предложение Вартелеми было передано в палату депутатов. Во время дебатов министр юстиции де Серр высказал суровое порицание преступлениям «белого террора» и попыткам фанатиков на юге запугать присяжных, на которых возложен был запоздалый разбор дел о многочисленных убийствах, совершонных роялистами в южных департаментах. Речь де Серра увлекла депутатов, и 150 голосами против 34 предложение Вартелеми было отвергнуто.

Законы о печати.За день до этого голосования де Серр внес законопроект о свободе печати. Статья 8 хартии обеспечивала французам «право оглашать и печатать свои мнения, соблюдая повиновение законам, наказующим злоупотребления этой свободой». Закон 1814 года, введя для газет систему предварительного разрешения, сохранял в силе наполеоновский режим. Ордонансом 1815 года сюда была добавлена еще цензура. В 1817 году, при министерстве Ришелье, Паскье выработал проект, сущность которого один депутат правой верно резюмировал в следующих выражениях: «Свобода печати для газет отменяется. Правительство будет расправляться с ними, как ему заблагорассудится». Вилле ль и Ройе-Коллар оказались почти единодушными в своем требовании положить конец этому произволу, и из общих дебатов с достаточной определенностью выявилась та мысль, что проступки по делам печати должны подлежать ведению суда присяжных, а не коронных судов. В конце концов пришли только к тому, что действие цензуры было продлено еще на один год. Чтобы избегнуть предварительного разрешения, многие газеты превратились в непериодические издания. Для избавления от цензуры приходилось печатать в виде брошюр те статьи, которые ею не пропускались в газетах. Процессы по делам печати были бесчисленны и часто носили совершенно ребяческий характер. Независимый (L'Independant) был закрыт за статью о Салоне 1817 года, в которой говорилось о портрете ребенка с синими цветами. Эта картина была принята за портрет Римского короля, тогда как на самом деле это был какой-то маленький баварец. Некоторые адвокаты, как Дюпен, Барт, Мерилу, Мокар, Моген, сделали эти процессы своей специальностью и приобрели широкую популярность своими смелыми защитительными речами, не менее волновавшими общественное мнение, чем парламентские прения. О них говорили даже на великосветских празднествах, и на балу у Лаффита можно было услышать следующее обращение молодой дамы к своему кавалеру: «Но скажите, по крайней мере, вы стоите за свободу печати?»