Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Четвертый сейм (1830).Николай назначил созыв четвертого сейма на 28 мая 1830 года. Константин, как всегда, возражал против созыва. Он говорил: «Языки снова заработают, и придется их урезывать». Император прибыл 20 мая в Варшаву. Министр внутренних дел, для обеспечения на сейме правительственного большинства, представил список шестидесяти депутатов которым следовало пожаловать пенсии, знаки отличия и другие милости. Николай ответил негодующим отказом. Ни речь при открытии, ни речь при закрытии сейма, произнесенные по-французски, не представляли собой ничего особенного. В числе проектов, предложенных сейму, находился снова проект отмены развода, дозволенного наполеоновским Кодексом, так как Николай, подобно Александру, упорно считал себя обязанным отстаивать католическую точку зрения. Проект был отвергнут. Царь, видимо, был огорчен этим гораздо меньше, чем в подобном случае (в 1818 году) его брат Александр. Зато Николай был обижен враждебным отношением к нему сейма и населения, был недоволен подчеркиванием польских цветов в дамских нарядах и отсутствием слишком многих приглашенных на балу, данном в его честь. Он заметил: «Это, может быть, патриотично, но совсем невежливо». Однако, прощаясь с Константином, он сказал ему: «Я чувствую, что я — польский король и рано или поздно кончу, надеюсь, тем, что заставлю моих польских подданных полюбить меня, покоряя их благодеяниями». Между тем возбуждение умов под влиянием стремлений к свободе и территориальному расширению все возрастало, а произведения Мицкевича Конрад Валленрод (1828) и Польская мать (1830) дышали ненавистью к «москалю».

Подготовка к взрыву. В августе 1830 года в Варшаву дошли слухи «о трех славных июльских днях» в Париже. Вид трехцветного знамени, поднятого на французском консульстве, еще более усиливал возбуждение. Дамы демонстративно надели трехцветные ленты. Языки «заработали». Полиция арестовала несколько человек. Константин велел их освободить. Революционные силы группировались главным образом вокруг Лелевеля (студенты), Высоцкого (подпрапорщики) и Заливского, если не самого экзальтированного из всех, то самого неосторожного; 12 августа у него было собрание. Немедленное выступление пришлось отсрочить, так как необходимо было склонить на свою сторону носителя какого-нибудь громкого военного имени: генералов удерживало чувство лояльности к государю, а также и нежелание компрометировать себя наряду с безумцами. Так же трудно оказалось привлечь и видных гражданских сановников. Тогда снова взялись за пропаганду. Приняли систему карбонариев, с организацией по отдельным ложам; особенно настойчиво обращались к армии. Вскоре весь польский гарнизон Варшавы со всеми офицерами уже участвовал в заговоре; в Люблине подвизался генерал Петр Урбанский; в Замостье — подполковник Пашкович. В сентябре — новое собрание; на нем заставили помириться Высоцкого и Заливского, бывших до того врагами; оба были избраны в руководители движения, А движение уже охватило шляхту, женщин, ремесленные цехи, студентов и профессоров университета, большинство членов сейма, нескольких генералов и чиновников польских министерств. Заливский мечтал об одновременном восстании во всей Польше, о войне против трех северных держав, об обращении к Европе и главным образом к Франции. Высоцкий, более практичный, думал только о восстании в Варшаве, которое должно было начаться убийством великого князя и захватом казарм русских войск. Этот план был принят. Выполнение его было назначено на 20 октября. Но в этот день, равно как и в последующие, Константин, предупрежденный женой, не выходил из своего Вельведерского дворца. Противники запаслись терпением, окончательно склонив на свою сторону генералов Хлопицкого, Станислава Потоцкого, Круковецкого и Шембека. Неожиданно появился манифест царя с угрозами по адресу бельгийской революции. Узнали, что польская армия предназначена стать авангардом русской армии и что последняя займет ее место в Польше. Итак, польской армии, которой было отказано в участии в походе для освобождения Греции, суждено было принять участие в подавлении свободы в Бельгии и во Франции! Это ускорило кризис; авангард готовился повернуться фронтом против главных сил и парализовать таким образом европейскую контрреволюцию. Восстание было окончательно назначено на 29 ноября. Заговорщики располагали в Варшаве 10 000 польских солдат против приблизительно 7000 русских, из которых многие были уроженцами Литвы, Волыни и т. д. 28 ноября днем правительство, обеспокоенное вызывающим поведением варшавян, приказало удвоить повсюду караулы. День 29-го прошел с внешней стороны спокойно, но Заливский обходил казармы и кофейни, сообщая пароль. Высоцкому он сказал: «Завтра Польша будет свободна».