Эрнест Лависс - Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

Согласно этому договору, все четыре державы были готовы по приглашению султана принять совместно с ним те меры, какие могли бы оказаться необходимыми для ограждения целости и независимости Оттоманской империи; с этой целью они обязывались предпринять военную экзекуцию, если египетский паша не примет предложений, которые ему будут сделаны, с другой стороны, они принимали под свою коллективную охрану Босфор и Дарданелы. Союзный» договор сопровождался ультиматумом, который должен был быть послан султаном паше. От паши требовали возвращения Кандии, священных городов Аравии, Аданы и северной Сирии, предлагая ему наследственное управление Египтом и пожизненную власть над пашалыком Акры. Если он в десятидневный срок не примет этих условий, то ему отдадут уже только Египет; если же он промедлит еще десять дней, то ему ничего не гарантируют. Наконец, секретный протокол, вопреки дипломатическим обычаям, объявлял, что державы приступят к исполнению договора, не ожидая §ро ратификации.

Принудительные меры против Мехмеда-Али.Известие о договоре 15 июля, исключавшем Францию из европейского концерта и обрекавшем ее быть безучастной и бессильной свидетельницей гибели ее союзника, вызвало во Франции такой взрыв негодования, что одно время казалась неминуемой всеобщая война. Тьер, хотя и не желал столкновения с новой коалицией, но, по видимому, твердо решил не отступать перед ней. Однако Луи-Филипп желал быть только Наполеоном мира. Правда, известие о Лондонском договоре и в нем возбудило сильный гнев, но браться за оружие из-за таких вещей было не в его натуре. Он писал в интимном письме, что не даст своему маленькому министру увлечь себя. Словом, он ни за что не хотел войны и хотя позволил Тьеру сделать кое-какие военные приготовления и несколько повысить тон, чтобы ввести в заблуждение публику, однако намеревался и впредь поддерживать Мехмеда-Али лишь дипломатическими средствами. Но теперь дипломатия уже была бессильна. Пальмерстон давно знал, что французский король не вынет меча из ножен, и именно эта уверенность сделала его столь смелым. Пальмерстон страстпо желал усмирить Мехмеда-Али силой оружия и сделать это достаточно быстро, чтобы Россия не успела оказать помощи султану; с этой целью он еще в июне вызвал в Ливане восстание, которое очень скоро охватило всю Сирию и которое, заставив Ибрагима стянуть почти все свои силы внутри страны, давало возможность европейским флотам без большого труда справиться с прибрежными городами. В августе, в то самое время, когда турецкий агент отправился к Мехмеду-Али с ультиматумом султана, и еще раньше чем в Константинополе мог быть получен ответ паши, англо-австрийская эскадра подвергла блокаде сирийское побережье. 11 сентября коммодор Нэнир бомбардировал Бейрут одну из сильнейших крепостей этого района, защищаемую Сулейман-беем (полковник Сельв), и войска Ибрагима принуждены были очистить ее. Диван не только не принял нового предложения Франции (она все» еще ходатайствовала о предоставлении Мехмеду-Али Египта в наследственное, а Сирии в пожизненное владение), по даже спустя несколько дней после взятия Бейрута просто-напросто объявил вице-короля низложенным.

Во Франции общественное мнение больше чем когда-либо требовало мести. Повсюду слышались голоса в пользу войны. Тьер действительно готовился начать войну, но лишь весной следующего года; он еще сохранял иллюзию, что Мехмед-Али сумеет продержаться до тех пор, пока Франция закончит свои приготовления к войне. Но Луи-Филипп со времени капитуляции Бейрута перестал верить в способности паши к сопротивлению. Кроме того, он во что бы то ни стало хотел сохранить мир. Это коренное разногласие между ним и его министром заставило последнего выйти в отставку. 29 октября образовался новый кабинет. Его возглавлял маршал Сульт, но его настоящим политическим руководителем с самого па-чала сделался Гизо, занявший в правительстве пост министра иностранных дел. Гизо не менее короля был сторонником мира; Пальмерстон, знавший об этом, отказался поэтому сделать Гизо какую бы то ни было уступку, ввиду чего тот нотой от 16 ноября заявил, что Франция, выключенная четверным союзом из европейского концерта, вступит в него лишь тогда, когда сможет это сделать без ущерба для своего достоинства и своих прав, и что до тех пор она оставляет за собой свободу действий.

Эта печальная платоническая декларация не могла особенно встревожить коалицию, которая к этому времени уже почти выиграла свое дело. Сирия была теперь уже вся освобождена от власти Мехмеда-Али. В продолжение октября почти все прибрежные города сдались англо-австрийской эскадре. Сен-Жан д'Акр — ключ ко всей этой области — капитулировал 2 ноября. Внутри страны Ибрагим больше не мог держаться ввиду восстания, раздуваемого английскими агентами. Поощряемый этими успехами, Пальмерстон собирался, по видимому, настигнуть вице-короля в его последнем убежище, т. е. в Египте, и отнять у него и это последнее его владение. 27 ноября коммодор Нэпир появился с флотом перед Александрией и пригрозил немедленной бомбардировкой, если Мехмед-Али не подчинится. Паша тотчас покорился, и тут же было заключено соглашение, по которому он должен был совершенно очистить Сирию от египетских еойск и вернуть турецкий флот, после чего четверной союз совершенно прекратит военные действия против Мехмеда и постарается убедить Порту предоставить ему наследственные права на Египет. Но как только это соглашение, которое положило бы конец кризису, стало известно в Константинополе, английская дипломатия приложила все старания к тому, чтобы уничтожить его. Нэпир был дезавуирован. Министры султана заявили, что его величество не признает Александрийского соглашения и согласен предоставить своему мятежному вассалу лишь пожизненную власть.