Евгений Горбунов - Сталин и ГРУ

Вопрос был серьезный, подобные предложения поступали начальнику разведки не каждый день, и на докладе появилась резолюция Ворошилова: «Т. Берзину. Доложить лично, вопрос важный. Ворошилов. 2.10.31». После беседы с наркомом Берзин получил санкцию на дальнейшее сотрудничество с немецким разведчиком. Подтверждением этого может служить запись беседы полпреда СССР в Берлине Александровского с Нидермайером, о которой советский дипломат сообщал в Москву 7 февраля 1933 г.

В 1932 г. контакты между двумя разведками продолжались. 4 марта 1932 г. Берзин докладывал Ворошилову, что «друзья» неоднократно ставили вопрос о приезде в Москву капитана Ланца. Этот представитель Абвера приезжал в Москву в 1931 г., когда и состоялся обмен устаревшими материалами. Учитывая желание немецкой разведки продолжать обмен, Берзин предлагал наркому дать согласие на приезд Ланца и к его приезду подготовить для обмена «соответствующий материал с максимальным соблюдением секретности интересов РККА». Для подбора материалов он предлагал создать комиссию под руководством Никонова, включив в нее заместителя Никонова Туммельтау и его помощника Рябинина. При этом все подготовленные комиссией материалы будут передаваться немцам только с согласия начальника Штаба РККА. Так что Берзин застраховался со всех сторон от возможных неприятностей со стороны ОГПУ, если бы эта организация узнала о подобных контактах. Нарком тоже решил ознакомиться с тем, что разведка будет передавать в Берлин, и на докладе наложил резолюцию: «Не возражаю. Материал, подготовленный к передаче «друзьям», покажите предварительно мне. В. 4.3.32».

4 июня 1932 г. Берзин и Никонов составили очередной доклад, в котором сообщались данные о переговорах Пилсудского в Бухаресте. Это были агентурные данные германской разведки, полученные в Управлении. В переговорах обсуждался французский план Дунайской федерации и попытки улучшить румыно-венгерские отношения, чему поляки придают особое значение. Обсуждались также события на Дальнем Востоке и возможности войны между Японией и СССР. Польша видит в этой ситуации наилучшую возможность для самой себя и для Румынии совместно выступить против СССР с целью обеспечить на будущее свои восточные границы путем создания новых буферных государств. Что касается пакта о ненападении с СССР, то Пилсудский заявил, что подписание этого документа не должно беспокоить Румынию, так как это еще не означает окончательного решения польско-советского вопроса. Информация была ценная, и неудивительно, что ее направили Ворошилову, Гамарнику, Тухачевскому, Егорову и в ИНО ОГПУ.

Что знала германская разведка об РККА, что было передано нами и что они узнали по своим разведывательным каналам? Частично ответ на этот вопрос может дать информация Абвера, которая поступила в Управление в феврале 1933 г., когда уже после прихода Гитлера к власти началось свертывание контактов обеих разведок. В Берлине высоко оценивали Красную Армию, считая, что она способна вести оборонительную войну против любого противника. При нападении на Красную Армию современных европейских армий великих держав (очевидно, имелась в виду армия Франции) их возможная победа может быть поставлена под сомнение. И, конечно, при своем численном превосходстве она может вести победоносную наступательную войну против Польши и Румынии. В заключении Управления, сделанном на основании материалов германской разведки, отмечалось, что Абверу известна численность и дислокация стрелковых частей и конницы, которая до 1932 г. не являлась секретной. Что касается сведений по численности и дислокации технических частей (авиация, танковые, инженерные и артиллерийские части), то эта информация не является полной и точной. В Управлении также считали, что в материалах немецкой разведки имеется наличие агентурных сведений, в которых чувствуется влияние дезинформационной работы Управления.

Информация о Польше поступала в Управление, конечно, не только в результате работы агентуры военной разведки и обмена информацией с Абвером. Очевидно, серьезное значение имела и устная разведывательная информация о Польше, которую иногда удавалось получить нашим крупным командирам во время их поездок в Германию. В конце 1928 г. в командировке в Германии был Уборевич. Были у него встречи и беседы с начальником германского генерального штаба генералом Бломбергом. Во время одного из разговоров с ним Уборевич задал вопрос о том, что они знают и предполагают о мобилизационных и оперативных планах Польши. Состоялся отдельный разговор на эту тему с Бломбергом, а затем и с сотрудником польского направления разведотдела немецкого генштаба капитаном Альмингером.