Юрий Емельянов - Сталин перед судом пигмеев

Однако с возражениями выступил заведующий международным отделом и секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев. Он заявлял: «Любое выступление о Сталине, и особенно это, надо рассматривать с точки зрения интересов партии и коммунистического и рабочего движения. Вы помните, как после XX съезда партии было много разговоров на этот счет, много волнений разного рода. Что нам лучше сейчас — поднимать снова эти волнения или пусть будет так, как сейчас, т. е. спокойное состояние?… Если уж писать, то надо освещать две стороны медали. Но надо ли писать вообще, я не знаю. Что, например, скажут тт. Гомулка, Кадар? [2] Руководитель польских коммунистов Владислав Гомулка и руководитель венгерских коммунистов Янош Кадар был «репрессированы в начале 50-х годов. Словом, будут возникать разного рода вопросы. Это очень сложная фигура — Сталин в истории и с ним нужно быть осторожным».

Надо сказать, что Пономарев, ориентировавшийся на взгляды руководителей ряда европейских компартий, явно игнорировал настроения многих рядовых коммунистов этих стран. Судя по моим личным беседам, многие коммунисты различных стран высказывали недоумение по поводу отказа вернуть Сталинграду его название. Я помню, как во время собрания итальянских левых сил за признание ГДР во Флоренции в декабре 1971 года в зале раздались бурные аплодисменты; когда показали документальный фильм, в котором появился Сталин на Потсдамской конференции. В 1976 году я видел небольшие портреты Сталина на улицах португальских городов, а в Лиссабоне в это время можно было приобрести значки с его изображением.

Пономареву возражал Ю.В. Андропов, заявивший: «Я за статью… Вопрос этот, товарищи, внутренний, наш и мы должны решать, не оглядываясь на заграницу… А насчет заграницы я вам скажу. Кадар, например, в беседе со мной говорил: почему вы не переименуете Волгоград в Сталинград? Все-таки это историческое наименование. Вот вам и Кадар».

После этого за публикацию статьи высказались все остальные, принявшие участие в дискуссии (Г.Н. Воронов, MC. Соломенцев, И.В. Капитонов, П.М. Машеров, Д.А. Кунаев, B.B. Щербицкий, Ш.А. Рашидов, Ф.Д. Кулаков). При этом В.В. Щербицкий заметил: «Что преподают в школах по этому вопросу? Ничего определенного, кроме культа». (Видимо, он имел в виду стандартные упоминания о «культе личности Сталина».)

Подводя итоги дискуссии, Брежнев признал, что «вначале занимал отрицательную позицию» относительно публикации статьи. Он объяснял это так: «У нас сейчас все спокойно, все успокоились, вопросов нет в том плане, как они в свое время взбудоражили людей и задавались нам. Стоит ли нам вновь этот вопрос поднимать?» Однако, замечал Брежнев, «побеседовав со Многими секретарями обкомов партии, продумав дополнительно и послушав ваши выступления, я думаю, что все-таки действительно больше пользы в том будет, если мы опубликуем статью… Если мы дадим статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо и ясно сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимал в истории, чтобы не думали люди, что освещейие этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов, генералов меняет линию Центрального Комитета партии». Брежнев предлагал поручить Суслову, Андропову, Демичеву, Катушеву доработать статью «с учетом обмена мнений сегодня».

Статья, опубликованная в «подвале» второй страницы «Правды» 21 декабря 1969 года, называлась «К 90-летию И.В. Сталина» и во многом была похожа на статью, которая была опубликована ровно 10 дет назад при Хрущеве. В то же время статья была не только меньше (сравнив обсуждавшийся вариант статьи с опубликованным в «Правде», Василий Сойма указал, что статья существенно сократилась в объеме — с 12 до 5 машинописных страниц), но и стала еще суше по изложению материала.

В статье подчеркивалось, что «в оценке деятельности Сталина КПСС руководствуется известным постановлением ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий». В одном абзаце было упомянуто об индустриализации, коллективизации и вскользь упомянуто о роли Сталина в руководстве страной в эти времена. Хотя было сказано о значении Сталина как теоретика, это замечание умерялось словами: «Вместе с тем Сталин допускал теоретические и политические ошибки, которые приобрели тяжелый характер в последний период его жизни».

Вновь было рассказано О «Письме к съезду» Ленина. После этого говорилось, что сначала Сталин считался с критикой Ленина, «однако в дальнейшем он постепенно начал отступать от ленинских принципов коллективного руководства и норм партийной жизни, переоценил собственные заслуги в успехах партии и всего советского народа, уверовал в свою непогрешимость. В результате были допущены факты неоправданного ограничения демократии и грубые нарушения социалистической законности, необоснованные репрессии против видных партийных, государственных и военных деятелей». В таком же духе излагалась деятельность Сталина в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период. После ритуального осуждения культа личности шли фразы о программе КПСС и решениях XXIII съезда КПСС.