Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Примеры и афоризмы, затрагивающие сюжеты или персонажи, которыми пренебрегли или которых забыли, передают разрозненные осколки сведений, необходимых для восстановления потерянной информации. Через них мы получаем доступ к сведениям, которым очень часто отсутствуют в настоящих исторических трудах, или взятых из уже исчезнувших исторических произведений. Отсюда интерес к "Пиру мудрецов" Афинея который под видом разговора философов на званом обеде цитирует множество пассажей, взятых у авторов, о которых мы не знаем ничего, кроме имен. Кроме того, оказывается, что в этом произведении часто упоминаются Великие цари и обычаи, которые Ахемениды взяли у Александра, особенно в книге XII, где exempla в основном повествуют о роскоши (tryphe) и удовольствиях (hedone): персы в этом произведении описаны как учителя, так как "они имели репутацию людей, наиболее широко известных своей роскошью" (513)

Считается, что в exempla собрано то, что большинство древних историков и писателей объединяет под выражением "достойно памяти". Именно в таком ключе рассматривалась в античные времена история Александра не только писателями, но и самим действующим лицом этих историй, которое, согласно Арриану, высказывало сожаления о том, что рядом с ним нет никого, равного Гомеру, воспевшему Ахилла, кто мог бы стать "герольдом его памяти" [31] Арриан 1.12.1: kdrukos ten epeita mnemen. Текст позволяет Арриану претендовать на право быть первым, успешно завершившим такое исследование (см. ниже, стр. 174–175). . Готовясь к выполнению того, что в дальнейшем будет описано как беспрецендентный подвиг (в ходе осады индийской крепости), он выбирает позу, которая наиболее полно способствует укреплению его репутации и его позитивного образа у потомков:

"Он отдавал себе отчет, что, если бы он остался в этом месте, то он рисковал бы, не имея возможности совершить доблестный подвиг, достойный описания и памяти потомков (logou axion)... И если все же ему пришлось бы рисковать, он погиб бы в бою, совершая великие подвиги (megala erga) которые были бы достойны того, чтобы оставаться в памяти потомков" [32] Арриан VI.9.5. .

Диодор говорит о Александре следующим образом: "царь осмелился совершить нечто неслыханное, достойное памяти потомков (mnemes axia)" [33] Диодор XVII.94.1. .

Такая концепция сокращает историю до рассказов о "великом человеке". Авторы сборников exempla предоставляют государственным деятелям Античности "созерцать образы множества героев, достойных памяти потомков (axioi mnemes)* [34] Плутарх. Apophtegmes = Moralia 172 DE. . Именно "руководителям греческого народа, почитавшихся достойными памяти потомков (memoria digni)" Корнелий Непот посвятил большую часть своего труда, к несчастью, на сегодняшний день утраченного [35] Сравнить с De regibus XXI. . Отсюда притворно путаные объяснения Лукиана Самосатского, который, ссылаясь на пример Арриана, оправдывается в том, что его интересует жизнь самозванца Александра из Абонотика и он посвятил ему свой труд: "Я краснею... за свое предположение о том, что память этого трижды презренного человека достойна того, чтобы сохранить о ней память в истории" [36] Лукиан. Александр, или Лжепророк § 2. . И наоборот, отсюда же заявление Валерия Максима, в следующих терминах объясняющего критерии отбора персонажей: "Я не люблю брать в качестве примеров истории малоизвестных персонажей (ab ignotis). С другой стороны, я стараюсь не упоминать о великих людях (maximi viri) только для того, чтобы лишний раз упрекнуть их в их пороках" [37] Валерий Максим IX.3, Ext. . Как известно, эта концепция сохранялась в течение многих веков. Так, например, Вольтер был убежден, что история делается, по крайней мере, по большей части, энергичными действиями "великих людей" (царей, которым содействуют философы). Он утверждал, пользуясь терминологией, унаследованной со времен Античности: "История принца - это не то, что он сделал, а лишь действия, достойные того, чтобы остаться в веках" [38] О позиции Вольтера см.: Ch. Rhis. Voltaire. Исследование истоков исторического материализма,2-е изд., Slatkine-Champion, Geneve-Paris, 1977, стр. 150–162 (ссылка на стр. 152). .

Разумеется, у нынешнего историка есть собственные критерии и собственные требования. Сама идея отбора "достойных памяти" фактов и деяний и отделения их от других, обреченных на забвение, противоречит нашему пониманию истории, и в частности, истории "великих людей". Но если пытаться рассуждать о царе, рядом с которым не было своего герольда или бытописателя, историку не из чего выбирать: он с помощью своих собственных методов просматривает, размежевывает и пытается извлечь пользу из пыльных обрывков документов, переживших века и выброшенных на берег потока забвения. В таких условиях, если производимые действия систематичны и методичны, сборники exempla содержат документы, из которых - с учетом их специфичности и ограниченности - историк может почерпнуть некоторую информацию не только в плане коротких зарисовок, но и как материал для интерпретации - "мораль истории", - что и придает им смысл.