Андрей Васильченко - 100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Советские части, которые продвинулись через седловину Сепьюхасне, минуя тем самым лесные массивы у горы Харе, беспрепятственно двигались в направлении Холодной долины. 25 декабря они смогли окружить боевую группу салашистов под командованием Пала Проная, которая наблюдала за дорогой у перекрестка улиц Хидегкут и Надьковичи. Сейчас на этом месте располагается автозаправочная станция. Вначале нилашисты заняли оборону в саду, который примыкал к одному из загородных домов. Затем они были загнаны плотным огнем в сам дом. К следующему утру весь отряд нилашистов был уничтожен.

В течение дня русская артиллерия смогла переместиться из Биа в пригород Будаерш, а затем продвинулась к так называемому «Великому валу». На пространстве между Мартонвашаром и Дунаем сражающиеся части смогли закрепиться на берегу реки и грозили в ближайшее время взять Келенфольд и Будатетени. После того, как 206-я батарея венгерской зенитной артиллерии не получила приказ об отступлении, артиллеристы вместе с 16 орудиями предпочли перейти на сторону Красной Армии. Произошло это чуть севернее Эрда.

Прорыв советских войск в Буду. 22–26 декабря 1944 года

Штаб немецкого корпуса переоценил свои возможности, полагая, что ему предстояло противостоять незначительным советским силам. В итоге в районе Тёрёкбалинта была предпринята контратака. Однако остатки 271-й народно-гренадерской дивизии и батальона венгерской жандармерии «Галванта» не были реальной силой, которая могла бы остановить советское наступление к юго-западу от Будапешта. Лейтенант зенитной артиллерии Денеш Хорват уже подготовил орудия к уничтожению, когда неожиданно получил приказ поддержать огнем запланированную контратаку. Его батарея располагалась в лесу Камара. Он вспоминал много позже: «После того, как немецкие пехотинцы получили информацию из командного пункта, в районе 21 часа они должны были прибыть в место, где располагалась наша артиллерия. Задача батареи состояла в том, чтобы удержать данный рубеж. После того, как я сам вернулся из немецкого командного пункта, мне предстояло сформировать «пожарную команду» из шести орудийных расчетов. Вахмистр Герхард сообщил, что по шоссе к нашей огневой позиции приближалась неорганизованная группа составом в 150–200 человек. Я запретил Герхарду открывать огонь, так как приближающимися были немецкие солдаты, которые прикрывали ночью позиции нашей батареи. Но когда до этой группы оставалось метров 100, взлетевшая в небо осветительная ракета показала нам, что это были русские солдаты. В тот же самый момент на нас обрушили огонь из минометов и была открыта сильная пальба из стрелкового оружия. Нас атаковали. Мы опешили, но успели дать отпор. Когда мы оборонялись, из Тёрекбалина («Великий вал») прибыла немецкая пехота. Но она оказалась настолько небоеспособной, что в основном лишь прикрывала отход орудийных расчетов. Между тем русские солдаты, которые ворвались на наши позиции, смогли взять в плен множество артиллеристов».

В то же самое время 18-й танковый корпус продолжал свое движение на север. К этому моменту силы 2-го механизированного гвардейского корпуса, в распоряжении которого имелось 80 танков, смогли занять часть западных и северных кварталов Будапешта, Рано утром 25 декабря были взяты Хидегкут и Надьковач. Около полудня несколько советских солдат водрузили красное знамя на горе Янош. Из Пешарета было хорошо видно, как горел ресторан «Балаж», располагавшийся буквально у подножия смотровой вышки. К вечеру в руки советских войск перешли большая часть района Промонтор и железнодорожная станция Альбертфальва (немецкое название Заксенфельд). Успешно продвинувшаяся по улице Будакеси танковая группа 25–26 декабря не предпринимала никаких серьезных попыток прорыва. Судя по всему, советских танкистов вполне устраивал контроль над улицами Будакеси и Хидегкути. Но русская пехота, напротив, уже 25 декабря смогла проникнуть в здание больницы Яноша. Оттуда они начали планомерный обстрел аллеи Олас и Варошмайора.

В тот же самый день в Будапеште перестали ходить трамваи. Это произошло, когда стало ясно, что из-за стрельбы больше никто не будет заботиться о работе общественного транспорта. Имелось несколько очевидцев, которые показывали, что рано утром несколько вагоновожатых пытались вывести на улицы свои машины, но разрывы снарядов тут же отбили у них всякую охоту помогать людям. По сути, на тот момент единственным общественным транспортом была пригородная электричка, которая в течение дня еще продолжала ходить между Будапештом и населенным пунктом Сентендре (Святой Андрей). К ней можно было прибавить еще речной трамвайчик, который продолжал курсировать по Дунаю между площадями Кошут и Баттхани. Впрочем, в городе еще продолжало сохраняться электроснабжение, водоснабжение, снабжение газом и телефонная связь. Но в городе нарастали панические настроения. Можно было видеть, как по улицам Юллё и Надькороши в глубь города устремлялись толпы беженцев. В основном это были жители Пештсентимра. Они были первыми эвакуированы с первой полосы оборонительного рубежа «Линии Аттилы».