Андрей Васильченко - 100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

В конце войны Сталин не был готов рисковать. Он прекрасно понимал, что встреча советских и англо-американских частей была лишь вопросом времени. В начале войны Сталин, не задумываясь, бросил бы на подавление немецкого наступления сотни тысяч солдат. Но теперь он предпочел предоставить Толбухину стратегическую самостоятельность. Потеря южного дунайского плацдарма была равносильна разгрому двух советских армий.

Признаком нервозности советского командования стал подрыв собственных же понтонных мостов через Дунай в районе Дунапелете и Дунафёльдвар. Это произошло 21 января. Этим закрывался путь к отступлению. Но, с другой стороны, советские части лишались планомерного снабжения продовольствием и боеприпасами. В этих условиях Толбухин решился на рискованный и отчаянный ход: он решил удержать плацдарм на берегу Дуная, так как было бы наивно полагать, что повторное форсирование Дуная прошло бы безупречно. Наведя порядок в рядах оборонявшихся частей, 27 января он отдал приказ о начале контратаки. Вытянутый вплоть до Дуная немецкий танковый клин был весьма уязвим с флангов. Тем более, что сюда в любой момент могли ударить советские дивизии, располагавшиеся у озера Веленцай и у Шимонторнья. Тогда немцы сами бы оказались в ловушке.

В итоге Толбухин начал готовить одновременно наступление с севера и с юга. По его приказу из Буды были переброшены 104-й стрелковый и 23-й танковый корпуса. Для нападения с юга предполагалось использовать силы 30-го стрелкового корпуса. Несмотря на то, что немцы, перешедшие в оборону, в первый же день операции смогли уничтожить 122 советских танка (около сотни из них были из 23-го танкового корпуса), они были вынуждены оставить все захваченные территории за исключением Секешфехервара. Мемориалом этой борьбы стали обломки подбитых только у села Вереб 70 танков и 35 самоходных орудий. В итоге советские войска с боями смогли занять северную часть Секешфехервара. Немцам ничего не оставалось, как отступить. Операция «Конрад III» закончилась для немцев неудачей.

Ввиду тщетности попыток деблокировать Будапешт 28 января 1945 года Гитлер решил перебросить из Арденн, где немецкое наступление уже теряло обороты, в Венгрию свой последний резерв — 6-ю танковую армию. Но когда у озера Балатон началось очередное немецкое наступление, вошедшее в историю под названием операции «Пробуждение весны», оно потеряло всякий смысл — Будапешт оказался в руках советских войск. Немецко-венгерская группировка и без того слишком долго смогла продержаться в городе. Дольше даже, чем на это рассчитывали в Генеральном штабе рейха. Балк уже в январе полагал, что Будапешт будет утрачен, а его защитникам не удастся вырваться из окружения.

Во время осады Будапешта штаб немецкого корпуса неоднократно разрабатывал планы прорыва кольца окружения и выхода из города. Но эти планы можно было осуществить в начале января, на крайний случай, когда осуществлялись три операции «Конрад», которые чуть было не закончились деблокированием венгерской столицы. Однако Гитлер отказывался давать разрешение на осуществление данной операции. «Крепость Будапешт» продолжала оставаться частью Восточного фронта, и ее надо было оборонять, даже несмотря на то, что она уже не мешала продвижению советских войск. Карл Пфеффер-Вильденбрух продолжал верить в свою миссию до последней минуты. Он категорически отказывался вести любые переговоры с русскими и в течение всех семи недель, до 11 февраля 1945 года, руководил обороной Будапешта. Он решился на прорыв лишь только тогда, когда стало ясно, что оставшиеся в Буде немецкие войска (в основном на Замковой и Солнечной горе) будут уничтожены в самое ближайшее время. Его характер лучше всего характеризуют донесения, которые он постоянно посылал в штаб группы армий «Юг». Они были умоляющими, Пфеффер-Вильденбрух остро нуждался в том, чтобы проявить собственную инициативу. Вместо того чтобы использовать в своих донесениях слово «прорыв», осторожно говорил о «свободе действий» и надеялся, что таким способом сможет убедить Гитлера в том, что жизнь солдат была значительно важней любых стратегических и политических целей.