Вольдемар Балязин - Семнадцатый самозванец

- Да ведь вот уж неделю брожу с пищалью безо всякого толку, возразил Левко, восторженный идущей в руки удачей.

- Ну, ин ладно, - попробуй, - согласился Унковский, и Левко убежал наряжаться к вечерней трапезе, твердо надеясь, что уж как-нибудь выберет момент и подсыплет яд в кубок ли, в тарелку ли супостату.

Левко решил прибежать пораньше и когда никого ещё за столом не будет, совершить задуманное. Однако, когда он пришел и Костя и Тимофей сидели за накрытым столом, и увидев его на пороге, тотчас же прервали начатый разговор.

Костя встал, радушно распростер объятия:

- Вот, Иван Васильевич, тот доброй человек, о коем мы с тобой только что речь вели, - произнес Костя, обращаясь к Анкудинову.

Тимоша встал, крепко пожал Левко руку, сказал:

- Сей человек мне знаком. Виделись мы не то у Адама Григорьевича Киселя, не то ещё у кого из панов.

Левко подтвердил - именно у Киселя, но добавлять, что не за столом, а всего лишь на подворье - не стал.

Сели за стол, выпили по одной чаре вина, по другой.

- Ты уж нас извиняй, что сидим запросто, без слуг. Дело у нас такое, что никто лишний знать о нем не должен, - сказал Костя.

- Не боярин я поди, - согласился Левко.

- Ну, и ладно, - сказал Тимоша и предложил выпить за здоровье гостя ещё по одной.

Левко заметно захмелел, но помнил твердо - зачем он здесь и что надлежит ему сделать. А гостеприимный хозяин и его веселый друг шутили да отшучивались, говорили да отговаривались, но о деле пока что ни слова не произносили.

Наконец Костя сказал Левко:

- Ты нас за простоту нашу прости. Однако ж когда ты пришел, мы о деле нашем не до конца договорили. И ты на нас обиды не имей, ежели мы в соседнюю горницу выйдем и там за недолгое время обо всем порешим.

- Что вы, господа хорошие, да нешто я боярин, - замахал руками Левко, радуясь великой удаче - остаться одному и все дело в момент завершить.

Тимофей, тяжело опираясь о стол, - "здорово, видать, захмелел", подумал Левко, - с трудом встал и, положив Косте руку на плечо, вышел из комнаты.

Левко трясущимися от нетерпения и страха руками достал маленькую - с ноготок - серебряную коробочку, открыл крышечку и высыпал белый порошок в кубок вору.

Плюхнувшись на лавку, Левко с тревогой стал ждать возвращения к столу Тимофея и Кости, нетерпеливо поглядывая на дверь, на стены, увешанные ятаганами да пищалями.

Наконец оба супостата появились и сели всяк на свое место. Тимоша налил вина: сначала Левко, потом Косте, после всех - себе.

- Ну, Левко, - сказал Тимоша, - задумали мы дело тайное, дело великое.

Левко весь превратился в слух, однако более всего не рассказа ждал ждал, когда выпьет супостат зелье.

Тимоша продолжал:

- Однако ж, по русскому обычаю, чтоб дело то успешно завершилось и не было у нас друг на друга ничего тайного, надобно нам перемениться кубками. Тимоша Костин кубок взял себе, - у Левко сердце едва не выскочило из горла, только успел подумать: "Ах, дурак, надо было обоим ворам зелья подсыпать!" - Косте подал кубок Левко - Левко покрылся холодной испариной, - а свой передвинул на край стола главному затейщику.

"Что же это, господи, - подумал Левко, - выходит я сам себя насмерть отравить должен?" И явственно услышал слова Пятихатки: "Я дам тебе сильного яду. От него не только волк, - медведь подохнет".

Ударом кулака Левко сбросил кубок на пол и выскочил за дверь быстрей, чем если б за ним гнались волки.

Когда он был уже у самых ворот, за спиной у него грянул выстрел, и он, не помня ничего, побежал вперед, круша плетни и путаясь в сухих будяках пустых осенних огородов.

* * *

Когда после этого Унковский ещё раз попытался уговорить Анкудинова встретиться с ним, он получил от Тимофея такое письмо:

"Всякий человек, как говорится в Евангелии, есть ложь. Однако же убийца, по Евангелию же, есть сатана, ибо не стоит во истине и истины нет в нем. Так и ты - человек, а не божий, так как поручал к убийству, прельщая очи убийцы мздой воровскою. Зачем же ты при свете ищешь тьму? И зачем теперь пишешь лукавые письма и в письмах этих ищешь сучок, а не чувствуешь бревна в глазах своих? Лечишь здорового, а сам слеп, учить правым путем ходить, а сам идешь кривой дорогой, как слепец без поводыря... А теперь обидчик, обидь еще, лжец и убийца убивай еще; клеветник, клевещи еще; будет час и не минет месть тебя".

Обо всем случившемся Выговской немедля донес гетману, накануне вернувшемуся в Чигирин из похода на волохов.

Гетман готовился к празднику: он женил своего старшего сына Тимофея на дочери волошского господаря и со дня на день ждал послов, которые ехали с просьбой об этом.