Гровер Ферр - 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!

Слова «террористический акт», «террор» подразумевают убийства. Таким образом, бухаринские признания от 2 июня 1937 года совпадают с заявлениями Астрова от 11 января 1937 года, где говорилось, что для борьбы со сталинским руководством Бухарин предлагал использовать акты террора.

Пятаков посвятил Бухарина в свои контакты с Троцким через его сына Седова. А те, в свою очередь, находились в тесной связи с группой военных во главе с Тухачевским и с другими заговорщиками. Несмотря на разногласия с Троцким по поводу поистине огромных уступок, которые тот готов был предложить Германии и Японии после их нападения и поражения СССР в войне, Бухарин признал, что против сговора с враждебными державами принципиальных возражений у него не было.

Известны тексты двух прошений Бухарина о помиловании, оба датированы 13 марта 1938 года — последним днем процесса. И если считать, что Бухарин вынужденно дал ложные показания, о чем им открыто сказано в письме к Сталину от 10 декабря 1937 года [34] «Прости меня, Коба…». Неизвестное письмо Н. Бухарина. // Источник. 1993, № 0. С. 23. и плюс к тому в более чем проблематичном послании к «будущему поколению руководителей партии», тогда в обоих или хотя бы в одном из ходатайств должны найтись следы или намеки на столь серьезное обстоятельство.

Но вместо отречения от «фальшивых» признаний Бухарин, наоборот, в резких выражениях осуждает себя за совершенные тяжкие преступления. Вот несколько характерных пассажей:

«У меня в душе нет ни единого слова протеста [против смертного приговора]. За мои преступления меня нужно было бы расстрелять десять раз… Преступления, совершенные мною, настолько чудовищны, настолько велики, что я не смогу искупить этой вины, что бы я ни сделал в остаток своей жизни… Моего преступного прошлого, к которому я сам отношусь с негодованием и презрением… Я рад, что власть пролетариата разгромила все то преступное, что видело во мне своего лидера и лидером чего я в действительности был». [35] Рассказ о десяти расстрелянных. // Известия. 1992, 2 сентября. Фотокопия подлинника бухаринского ходатайства по содержанию идентична напечатанному тексту. См.: «Архив Волкогонова», контейнер 21 («В Президиум Верховного Совета СССР приговоренного к смерти Н. Бухарина. Прошение»).

Остается заметить: содержание прошений о помиловании полностью совпадает с тем, что сказано Бухариным в признательных показаниях от 2 июня 1937 года и в марте 1938-го на процессе по делу правотроцкистского блока. И в то же время нет никаких свидетельств, что ему пришлось дать ложные признания в надежде сохранить себе жизнь или попытаться оградить от преследования членов своей семьи.

Не считаясь со свидетельствами, подтверждающими совершение Бухариным тяжких государственных преступлений, почти все историки продолжают считать его невинной «жертвой сталинизма». В подтверждение этой точки зрения обычно ссылаются на какие-то из следующих документов: письмо Бухарина Сталину от 10 декабря 1937 года и якобы заученный наизусть A.M. Лариной-Бухариной текст послания «Будущему поколению руководителей партии». Далее нами будет рассмотрен каждый из документов. К числу таких документов относится и решение о «реабилитации» Бухарина, принятое постановлением Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года. Но разбору содержащихся там подлогов посвящена отдельная глава книги, поэтому здесь мы остановим внимание на других свидетельствах.

10 декабря 1937 года Бухарин обратился к Сталину со строго конфиденциальным посланием, в котором поставил под сомнение все свои предшествующие признания, решительно настаивая на ложности выдвинутых против него обвинений. Пообещав, что в дальнейшем не собирается — по меньшей мере публично — отказываться от своих слов, Бухарин далее заявил:

«Стоя на краю пропасти, из которой нет возврата, я даю тебе предсмертное честное слово, что я невиновен в тех преступлениях, которые я подтвердил на следствии».

Поделившись мыслью, что «есть какая-то большая и смелая политическая идея генеральной чистки», Бухарин затем призвал Сталина не верить, что может быть виновным «во всех ужасах» (т. е. в преступлениях, в которых еще недавно сам признавался), и вслед за тем обратился с мольбой либо дать ему яду, чтобы умереть до суда, либо отправить его для культурной работы в Сибирь или в Америку, чтобы вести «смертельную борьбу против Троцкого», если, конечно, смертный приговор не будет вынесен. В конце письма Бухарин просит прощения у Сталина и пишет, что его он наконец научился по-умному «ценить и любить».