Андрей Гречко - Через Карпаты

После взятия Кошице полоса наступления 18-й армии была несколько повернута к северо-западу в общем направлении на Высокие Татры. 22–23 января из состава армии были взяты в резерв фронта 3-й горнострелковый и 95-й стрелковый корпуса, а взамен их включен 1-й чехословацкий армейский корпус, действовавший от Прешова на Левочу и оказавшийся теперь на правом фланге 18-й армии. Основные силы армии продвигались по долине реки Ваг, где проходили шоссейная и железная дороги. Исключительно сложный горный рельеф, заблаговременно созданные оборонительные рубежи затрудняли наступление во всей 60-километровой полосе. Несмотря на это, рядом согласованных ударов части армии 25 января преодолели горный массив Браниско, а в последующие дни освободили сильно укрепленные пункты врага — города Снишска-Нова-Вес, Левоча, Попрад и Кежмарок. Эти успехи были отмечены в приказах Верховного Главнокомандующего.

О боях за Попрад бывший начальник политотдела 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Н. С. Демин вспоминает:

«Перемолов на подступах к Кошице силы противника, мы, сбивая заслоны, неудержимо пошли вперед. Позади остались ликующие толпы народа на улицах города Спишска-Нова-Вес. Ночью подошли к Попраду. Он лежал перед нами притихший и настороженный. Одетые в белые маскхалаты, ушли в поиск разведчики.

Мне хорошо запомнилась ночь на 27 января. Я дремал у раскаленного камелька в сельской избе, где часа два назад разместился политотдел корпуса. Назойливо зуммерил телефон. Вполголоса переругивался с кем-то курносый веснушчатый связист. На лаковой черноте оконных стекол — замысловатые морозные узоры. Хотелось спать. Двое суток наступления — двое суток без сна. Но я не ложился, ждал доклада Вороновича, который с минуты на минуту должен был вернуться из 8-й дивизии.

Наконец в сенях послышались голоса. Воронович вошел не один. Он привел с собой высокого худого чеха, чудом пробравшегося к нам из Попрада. Чеху этому, прямо скажем, повезло: полы длинного пальто прострелены, даже в воротнике пулевое отверстие, а на теле ни царапины!

Он отогревает у огня худые тонкие пальцы и торопливо, сбивчиво рассказывает.

Еще утром 21 января ушел из Попрада на запад последний поезд. В нем „дали драпа“ верные прислужники фашистов вместе со своими семьями. Сегодня утром издан приказ о мобилизации всех мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Остальным жителям велено уходить на запад. Конечно же, никто не пришел в указанные гитлеровцами мобилизационные и эвакопункты. Мужчины прорываются в горы. В Попрад прибыли специальные гитлеровские подразделения, перед которыми поставлена задача полностью уничтожить город. Если не принять мер, Попрад взлетит на воздух.

Чех закончил рассказ страстным призывом:

— Помогите, товарищи!

Мы стали расспрашивать чешского друга о системе обороны противника. Он рассказал, где у гитлеровцев расположена артиллерия, минометы. Нет, он никогда не был военным. У него очень мирная профессия. И полз он сквозь осиный рой пуль вовсе не потому, что такой уж храбрый. Просто очень любит свой родной город.

— Помогите, братья!

Мы планировали брать Попрад через два дня — нужно было подтянуть артиллерию, произвести перегруппировку сил. Но нельзя же допустить, чтобы тысячи людей остались без крова, чтобы красивый город, который мы днем наблюдали в бинокли, превратился в груду развалин!

Я отправился к комкору. Генерал согласился, мешкать нечего. Штаб выработал план внезапной атаки. Чех взялся ночью провести группу десантников в тыл для удара по позициям немецких батарей.

Сутки прошли в напряженной работе. Перед рассветом наша артиллерия провела короткий, но мощный налет. В ответ послышались лишь разрозненные орудийные выстрелы — десантники поработали на совесть. В 6 часов 15 минут после ожесточенной рукопашной схватки в траншее белые маскхалаты наших бойцов замелькали на окраинных улицах города. К рассвету он был очищен от фашистов, не успевших сделать свое черное дело. Попрад был спасен от разрушения.

Трудно описать словами, что творилось на улицах! Почти на каждом здании реяли трехцветные чехословацкие и алые советские флаги. Машины еле двигались, стиснутые со всех сторон живым гудящим людским потоком. Солдат обнимали, качали на руках. Улыбки, слезы радости, объятия! У многих мужчин, женщин и даже подростков — трехцветные, красные или белые с красным крестом повязки: население выражало готовность помогать Советской Армии, гражданской администрации, советским госпиталям, посильно служить делу победы над общим врагом — фашизмом»