Лев Колодный - Замоскворечье

"...Когда я прибыл, было тесно, словно на лестницах театра в очереди. Весь дом был сказочно убран цветами, доставленными из Ниццы. Казалось, что оркестры играли во всех передних. ...На длинных узких столах были расставлены водка и самые восхитительные закуски, которые подавались десятками служителей... Меня поразило то, что, может быть, в этой своеобразной стране обедают стоя... Немного минут спустя огромная процессия потянулась в столовую. Скажу по совести, я не в состоянии припомнить числа блюд или разнообразных сортов вин, подававшихся к ним".

К концу жизни Харитоненко дворец превратился в художественный музей европейской и русской живописи, древних икон. Возвел его архитектор Василий Залесский, построивший корпуса Трехгорной мануфактуры, фабрик и домов. Интерьеры выполнил Федор Шехтель в духе средневековой французской готики. Хозяин почитал старое фран- цузское искусство, а не современное, поэтому слыл vieux pompier, то есть старомодным. После революции дворец захватили анархисты, позарившиеся на винный погреб, потом - трезвенники-большевики. После переезда правительства Ленина в Москву особняк служил апартаментами наркомата по иностранным делам, а с 1931 года - посольством Великобритании. Из собрания живописи в этих стенах остались "Пейзаж" и "Пейзаж с водопадом" французского художника ХVIII века Робера. Все другие шедевры ушли в разные музеи и проданы за границу.

Лет пятнадцать назад я видел на фасаде фабричного корпуса в Замоскворечье металлическую табличку, ныне исчезнувшую, посреди которой была проведена линия. Она зафиксировала уровень воды, поднявшейся во время наводнения 11 апреля 1911 года. Черта была на уровне глаз. Такие весенние разливы случались регулярно. Поэтому городская управа охотно продавала землю на острове между Москвой-рекой и Водоотводным каналом фабрикам и заводам. Основанный в 1863 году завод Густава Листа до недавних дней, под именем "Красный факел", коптил небо на Софийской набережной, 12, напротив Кремля. О нем напоминают металлические фигуры литейщика и кузнеца навсегда закрытых заводских ворот. На этом заводе вступил в смычку с пролетариатом будущий нарком просвещения правительства Ленина Анатолий Луначарский, приобщивший рабочих к написанной собственноручно первомайской листовке, призывавшей к борьбе с капиталом.

На Софийской набережной, 8, Фердинанд Теодор фон Эйнем, приехавший из Вюртемберга в Москву, начал производить шоколад и конфеты. В 1867 году им было основано крупное кондитерское производство. Ныне оно известно всем от мала до велика конфетами и шоколадом марки "Красный Октябрь". До революции вся Российская империя, страны Европы и Азии узнали вкус изделий "Товарищества паровой фабрики Эйнем и Ко". В России, кто мог, покупал сахар головками, от которых откалывали куски. Эйнем первый произвел пиленый сахар, завоевавший рынок. Он же выпустил плиточный шоколад, вытеснивший импорт. Когда дела пошли в гору, Эйнем купил землю на Берсеневской набережной. Здесь архитектор Александр Калмыков построил из красного неоштукатуренного кирпича большие фабричные корпуса, стоящие поныне. На другом берегу канала высятся такой же "кирпичной архитектуры" построенные тем же Калмыковым корпуса бывшей Голутвинской ткацкой мануфактуры, переименованной после революции в "Красные текстильщики".

Когда предприниматель и изобретатель "русского света" инженер-электротехник Павел Яблочков взялся в 1880 году осветить площадь Храма Христа Спасителя, Большой Каменный мост, городская управа предоставила ему для этой цели участок земли между Берсеневской и Болотной набережными. "Свеча Яблочкова" поразила Москву и Париж, но завоевала мир другая лампочка, американская.

"Колокольня Ивана Великого ...была увешана по всей высоте 3500 лампочками Эдисона. На ограде Кремля со стороны реки были размещены на башнях 8 больших и малых солнц", - с восторгом описывал невиданную прежде картину журнал "Электричество" в 1883 году, задолго до появления в советской России "лампочки Ильича".

Основанное в Москве "Общество электрического освещения 1886 года" начало экспансию Раушской набережной. На ней электротехники запустили спустя одиннадцать лет большую электростанцию, напоминающую трубами океанский лайнер. Так и плывет он с тех пор, ведя за собой флотилию пристраивающихся к нему кораблей, заливающих город светом.

В начале ХХ века на том месте, что застолбил Павел Яблочков, на Болотной набережной, 15, построили Центральную электрическую станцию городских железных дорог, попросту - трамвая. Ее трубы поныне дырявят небо и ждут, когда их снесут, а просторной старинной постройке с башней найдут иное применение. По примеру Парижа и Лондона отдадут художникам "актуального искусства", жаждущим жизненного пространства.