Филипп Фриман - Юлий Цезарь

Перед тем как отправиться на войну, Цезарь написал завещание. У него не было сына, рожденного в законном браке, поэтому он назначил основным наследником своего внучатого племянника Октавия. Этому блестящему молодому человеку едва исполнилось восемнадцать, однако он успел произвести на Цезаря наилучшее впечатление. Октавию предстояло получить три четверти огромного состояния Цезаря, а оставшееся предназначалось двум другим внучатым племянникам. Прежде чем запечатать завещание, Цезарь добавил в него еще одну строку, усыновляя Октавия и давая ему свое имя. В этом не было ничего необычного, однако Цезарь дал ясно понять, что считает Октавия не только своим наследником, но и преемником. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений на сей счет, Цезарь назначил Октавия командиром конницы, по существу, своим заместителем (прежде эту должность занимал Марк Антоний).

Восемнадцатого декабря 45 года Цезарь приехал отдохнуть в Путеолы. Обычно Цезарь не забывал о работе даже в нерабочее время. Так, присутствуя на представлениях в Большом цирке, он читал письма, писал ответы, выслушивал просьбы, давал наставления. Но в Путеолах Цезарь мог найти время и для полноценного отдыха: погулять, полюбоваться Неаполитанским заливом, оценить величественность Везувия.

Как писал Цицерон своему приятелю Аттику, Цезарь, находясь в Путеолах, однажды обедал в доме Филиппа, отчима Гая Октавия. Цезарь приехал к Филиппу вечером накануне в сопровождении свиты в две тысячи человек, включавшей солдат, писцов и рабов, так что большинству сопровождавших его пришлось устроиться на ночь в поле, примыкавшем к дому хозяина. На следующий день Цезарь до полудня беседовал со своим другом Бальбом, а затем пошел прогуляться по побережью залива.

После полудня Цезарь побывал в бане, а ближе к вечеру лекарь — как было принято — дал ему рвотное во избежание неприятных последствий от неумеренного поглощения пищи. После этого Цезаря умастили, и он присоединился к гостям за обедом. Как пишет Цицерон, обед был изысканным и роскошным, а обстановка — приятной и дружественной, чему способствовали разговоры не о политике, а на литературные темы. Цицерон, однако, заметил, что как ни приятен был вечер, хозяин вряд ли бы рискнул еще раз принять у себя такую массу людей, опустошивших, по всей вероятности, его многомесячные продовольственные запасы.

Вернувшись в Рим, Цезарь стал вести себя скорее как царь, чем как правитель республики. Однажды, когда он сидел у храма Венеры, к нему явились сенаторы, чтобы назначить ему новые почести. Цезарь попытался подняться, но его удержал находившийся рядом с ним Бальб, который шепнул ему на ухо: «Разве ты не помнишь, что ты Цезарь? Неужели ты не потребуешь, чтобы тебе оказывали почитание, как высшему существу?» [84] Плутарх. «Цезарь», 60. Цезарь так и не встал, чем вызвал недовольство не только сенаторов, но и простого народа, поскольку все посчитали, что Цезарь в лице сената нанес оскорбление государству. Придя к мысли, что он совершил ошибку, Цезарь, вернувшись к себе домой, в присутствии друзей откинул с шеи одежду и мелодраматически заявил, что всякий, кто недоволен его поступком, может ударить его ножом. Впоследствии он оправдывал свой поступок болезнью, внезапный приступ которой не позволил ему подняться.

Хотя Цезарь по существу правил по-царски, он не носил титула rex (царь). Последним римским царем был Тарквиний Гордый (в конце шестого века до н. э.), и с тех пор слово «гех» считалось римлянами ругательным. Цезарь и без титула гех обладал неограниченной властью, являясь пожизненным диктатором, командующим войсками и великим понтификом. И все же этот высокий титул, должно быть, казался Цезарю притягательным. Его предки из рода Юлиев были царями Альба Лонги, предтечи Рима. Более того, правители окружавших Римскую империю стран — Египта, Индии, Парфии и даже Британии — именовались царями. Если бы сенат предложил Цезарю царский титул, он бы, вероятно, не отказался.

Тому подтверждением может являться ходивший по Риму слух о том, что, согласно пророчеству, завоевание Парфянского царства римлянами возможно только под началом царя, а потому жрец Луций Котта собирается внести в сенат предложение о наделении Цезаря царским титулом, который он может носить за пределами Римского государства. А однажды, когда Цезарь явился в Форум, какой-то человек из толпы возложил на установленную там его статую лавровый венок с белой перевязью (знак царского достоинства на Востоке). Присутствовавшие при этом народные трибуны Марулл и Флавий венок немедленно сняли, к немалому раздражению Цезаря, недовольного то ли тем, что намек на его царскую власть не увенчался успехом, то ли тем, что у него отняли честь самому от нее отказаться. По другой версии, Цезарь счел, что Марулл и Флавий все специально подстроили, чтобы его желание обрести титул царя вызвало негодование у простого народа.