Владимир Александров - Трудные годы советской биологии

Из речи к работникам нечерноземной зоны 30 марта 1957 г.:

«Года три назад я был в экспериментальном хозяйстве, где Т. Д. Лысенко показывал мне посевы на полях, удобренных по новому методу. И я знаю, что он не подведет, потому что за плохое не возьмется. Я считаю, что мало кто из ученых так понимает землю, как товарищ Лысенко (аплодисменты)».

3 апреля, во время этого же турне, в Воронеже Хрущев говорит работникам сельского хозяйства:

«Академик Лысенко рассказывает, что у него в экспериментальном хозяйстве есть коровы, которые при скрещивании с быком джерсейской породы дают молоко жирностью в 6 процентов. Вот каких коров нам нужно разводить!» [18] Как организовывалась и во что обходилась показуха, созданная в «Горках Ленинских», будет видно дальше, из рассказа о ревизии этого хозяйства в 1965 г. .

Посещение Хрущевым «Горок Ленинских», по-видимому, круто изменило отношение партийного руководства к Лысенко. Во всяком случае прямые упреки в его адрес со страниц органов ЦК исчезли.

Публикация в «Правде» в 1954 г. письма Станкова против Дмитриева была сделана по указанию Хрущева, но до его визита в «Горки Ленинские». Кроме того, здесь вообще не было связи с отношением Хрущева к идеям Лысенко о порождении одного вида в недрах другого. Подоплека была совсем иная. Дмитриев до прихода Хрущева к высшей власти был начальником Управления планирования сельского хозяйства Госплана СССР. Когда Хрущев работал первым секретарем Коммунистической партии Украины, у него сложились конфликтные отношения с Дмитриевым по вопросам планирования сельского хозяйства. Став первым секретарем ЦК КПСС, Хрущев отстранил Дмитриева от работы в Госплане, и его приютил Лысенко в Институте генетики, где ему изготовили докторскую диссертацию. Когда письмо Станкова попало на стол Хрущева, он с удовольствием дал ему ход. Ввиду персонального мотива история Дмитриева не отразилась на отношении Хрущева к лысенковской науке.

11 июля 1962 г. состоялся второй визит Хрущева в «Горки Ленинские». Его сопровождали члены Президиума ЦК КПСС и представители Совета Министров. И на этот раз впечатления его были восторженные. «Правда» от 12 июля сообщает: «В ходе беседы Н. С. Хрущев отметил, что крупные достижения мичуринской биологической науки в области создания высокоурожайных сортов пшеницы, кукурузы, подсолнечника, сахарной свеклы, гороха, бобов и других культур, выведения высокопродуктивного и жирномолочного скота должны стать достоянием всех совхозов и колхозов страны».

Хрущев высоко оценил результаты гнездовых посадок деревьев, многократно отвергнутые практиками-лесоводами (см., например, статью В. Я. Колданова в журнале «Лесное хозяйство». 1954. № 3).

Зять Хрущева А. И. Аджубей в мемуарах, опубликованных в июльском номере «Знамени» за 1988 г., дает интересные сведения об отношении Хрущева к Лысенко. Однажды на дачу к Хрущеву приехал И. В. Курчатов, которого он очень ценил. На этот раз их длительная беседа кончилась раздором. После ухода обиженного Курчатова Хрущев мрачно сказал: «Борода (так называли Курчатова. — В. А. ) лезет не в свое дело. Физик, а пришел ходатайствовать за генетиков. Чертовщина какая-то, нам хлеб нужен, а они мух разводят». Попытки членов семьи поддержать Курчатова после его ухода «вывели Хрущева из равновесия».

Таким образом, Хрущев безоговорочно уверовал в Лысенко, в то, что предлагаемые им мероприятия в ближайшее время подымут наше больное сельское хозяйство, и никакие доводы не могли его сдвинуть с этой позиции. Он знал, что многие ученые и практики решительно протестуют против лысенковских методов, но всякую критику в адрес Лысенко безоговорочно отметал. На упомянутом выше совещании в апреле 1957 г. в Горьком Хрущев обрушился на постановление, принятое бюро секции агропочвоведов и агрохимиков ВАСХНИЛ в январе 1957 г. о научной необоснованности лысенковского метода органо-минеральных удобрений. В этом постановлении, в частности, было сказано: «Широкая пропаганда этих рекомендаций мешает рациональному использованию органических и минеральных удобрений». Приведя полный текст постановления бюро, Хрущев не только голословно его осудил, но и перечислил фамилии всех 12 ученых, которые принимали эту резолюцию. Расчет был, видимо, на то, что их призовут к порядку или они сами испугаются начальственного окрика. В этой же речи он сказал: «Некоторые ученые очень много изощрялись в обвинении тов. Лысенко во всех грехах… Говорили… будто он не терпит возражений, мнений других не принимает в расчет и т. д.» — и именно эту черту Лысенко Хрущев признал положительной, нормальной. Судя по его отношению к Лысенко, такая особенность характера в полной мере была присуща и самому Хрущеву.