Артур Конан-Дойль - Тайна Клумбера

Была полночь или около этого, когда сестра вдруг вскочила на ноги и подняла руку, прислушиваясь.

- Ты ничего не слышишь? - спросила она.

Я напряг слух, но безрезультатно.

- Подойди к дверям, - попросила она дрожащим голосом. - Ну, а теперь ты слышишь?

В глубокой тишине ночи я отчетливо различил топот, приглушенный и непрерывный, хотя очень слабый и отдаленный.

- Что это? - спросил я.

- Кто-то бежит сюда! - воскликнула она. И вдруг, потеряв всякое самообладание, упала на колени около стола и начала громко молиться, так неистово и горячо, как могут молиться только люди, потерявшие голову от страха. Время от времени она полуистерически всхлипывала.

Сейчас я уже довольно ясно различал звуки и понял, что острый слух Эстер не обманул ее; это действительно был топот бегущего человека. По-видимому, кто-то очень спешил, бежал, не останавливаясь и не замедляя шага. Потом топот превратился в приглушенный шорох; человек добрался до того места, где на расстоянии сотни ярдов был недавно насыпан песок. Но спустя минуту бегущий снова оказался на твердой почве.

"Сейчас он находится у начала тропинки, - подумал я. - Побежит ли он дальше или свернет в Бранксом?" Едва эта мысль промелькнула в моей голове, как я понял по изменившемуся звуку, что бегущий обогнул угол и теперь несомненно направляется к дому лэрда. Я бросился к калитке и подбежал как раз в тот момент, когда бегущий распахнул ее. Он упал в мои объятия. При свете луны я узнал Мордаунта Хэзерстона.

- Что случилось? - закричал я. - Что случилось, Мордаунт?

- Отец... - Мордаунт задыхался. - Мой отец!

Наш друг был без шляпы, глаза расширены от ужаса, лицо мертвенно-бледное. Я чувствовал, что его руки, сжимавшие меня, трепетали от страшного волнения.

- Вы устали, - говорил я, ведя Мордаунта в гостиную. - Сперва отдышитесь немного, прежде чем говорить. Успокойтесь, вы среди самых верных друзей.

Я уложил его на старый волосяной диван, а Эстер, ужас которой рассеялся, как дым, от сознания, что требуется немедленная конкретная помощь, налила в стакан бренди и подала Мордаунту. Напиток произвел свое действие: краска снова стала появляться на бледных щеках Мордаунта.

Наконец он сел и взял обе руки Эстер в свои. Мордаунт как будто пробуждался от какого-то кошмара и хотел убедиться, что действительно находится вне опасности.

- Ваш отец... - спросил я. - Что с ним?

- Он ушел.

- Ушел?

- Да, ушел вместе с капралом Руфусом Смитом. Мы никогда больше не увидим их.

- Но куда же они ушли? - воскликнул я. - Нет, это недостойно вас, Мордаунт. Как можем мы сидеть здесь, предаваясь личным переживаниям, когда имеется возможность помочь вашему отцу! Вставайте, пойдем за ним. Скажите мне только, в каком направлении он ушел.

- Бесполезно, - ответил молодой Хэзерстон, закрывая лицо руками. - Не упрекайте меня, Уэст, ведь вам не известны все подробности этой ужасной ночи. Можем ли мы противиться страшным таинственным законам, направленным против нас? Гибель давно угрожала нам, и сейчас этот удар обрушился на наши головы. Боже, помоги нам!

- Ради всего святого, скажите же, что случилось? - взволнованно спросил я. - Никогда не нужно отчаиваться!

- До рассвета ничего нельзя предпринять, - ответил он. - Только тогда мы можем попытаться разыскать следы отца. Сейчас это бесполезно.

- А Габриель и миссис Хэзерстон? - спросил я. - Нельзя ли сейчас же перевезти их сюда из Клумбера? Ваша бедняжка сестра, наверно, вне себя от ужаса.

- Она ничего не знает, - ответил Мордаунт. - Она спит в другой части дома и ничего не видела и не слышала. А мать так долго ждала чего-нибудь подобного, что удар не явился для нее неожиданным. Она, конечно, потрясена, но сейчас, наверно, хотела бы побыть одной. Ее удивительное присутствие духа - хороший урок для меня. По складу характера я легче ее возбуждаюсь, а эта катастрофа, наступившая после такого продолжительного ожидания почти лишила меня рассудка.

- Если ничего нельзя сделать до утра, - сказал я, - то вы сможете рассказать, что случилось.

- Я так и сделаю, - ответил Мордаунт, вставая и протягивая к камину дрожащие руки. - Вы уже знаете, что в течение некоторого времени, а вернее, в течение многих лет мы ждали какой-то страшной кары, угрожавшей отцу за преступление, совершенное им еще в молодости. В этом деле он был связан с человеком, известным под именем капрала Руфуса Смита. Сам по себе факт недавнего прибытия капрала был как бы провозвестником того, что час настал и пятого октября именно этого года, то есть в день годовщины преступления, свершится возмездие. В своем письме я сообщал вам об этом и, если не ошибаюсь, отец то же самое говорил сам. Когда я увидел вчера утром, что отец надел свой старый мундир, который был на нем в Афганскую войну и который он бережно хранил, я понял, что конец близок и наши предчувствия оправдаются. И все же после полудня отец был спокойнее, чем все эти годы. Он много говорил о своей жизни в Индии, о приключениях юности. Около девяти часов вечера он велел нам разойтись по своим комнатам и запер нас там. Это была мера предосторожности, которую он всегда принимал, когда его одолевали мрачные предчувствия. Он, бедный, хотел держать нас как можно дальше от проклятия, тяготевшего над ним. Перед разлукой он нежно обнял мать и Габриель, а затем прошел со мной в мою комнату. Там, ласково сжав мою руку, он передал небольшой пакет, адресованный вам.