Артур Конан-Дойль - Тайна Клумбера

- Дорогая моя, - сказал я нравоучительно, - дни фамильных призраков миновали. Теперь привидения не появляются. Поэтому мы можем выкинуть все это из головы. И что же остается? Вся тайна заключается в том, что жара Индии оказалась слишком сильной для рассудка твоего отца.

Не знаю, что Габриель ответила бы мне, потому что в этот момент она вздрогнула, оглянулась, и я увидел, как черты ее лица застыли. Из-за дерева нас разглядывало человеческое лицо, каждая черточка которого была искажена ненавистью. Поняв, что его обнаружили, человек вышел из своего убежища и подошел к нам. Это был сам генерал. Его борода ощетинилась от ярости, а глубоко ввалившиеся глаза сверкали из-под набухших век зловещим блеском.

Глава VI

О ТОМ, КАК МЕНЯ ЗАВЕРБОВАЛИ В ГАРНИЗОН КЛУМБЕРА

- Домой! - крикнул он своей дочери хриплым и грубым голосом, становясь между нами и повелительно показывая ей в сторону дома.

Он дождался, пока Габриель, бросив на меня испуганный взгляд, пролезла через щель, и повернулся ко мне с таким кровожадным выражением лица, что я отступил на два шага и крепче сжал в руке свою дубовую трость.

- Вы... вы... - бессвязно заговорил он. Генерал прижимал к горлу дрожащую руку, как будто ярость душила его. - Вы осмелились вторгнуться в мои владения... Вы думаете, что я построил этот забор для того, чтобы все местные бродяги околачивались около него? О! Вы были очень близки к смерти, мой дорогой... Вы никогда не будете ближе к ней, пока не наступит ваш час. Глядите! - он вытащил из-за пазухи короткий толстый пистолет. - Если бы вы прошли через эту щель и сделали бы хоть шаг по моей земле, я застрелил бы вас. Мне не нужны бродяги. Я знаю, как обращаться с такой публикой, какого бы цвета ни были их физиономии - черные или белые...

- Сэр, - сказал я. - У меня не было дурных намерений, когда шел сюда, и не понимаю, чем заслужил эту невероятную вспышку. Разрешите мне, однако, заметить, что вы все еще целитесь в меня из пистолета, а так как ваша рука дрожит, то более, чем вероятно, пистолет выстрелит. Если вы не опустите дуло пистолета, я буду вынужден в целях самозащиты ударить вас по руке палкой.

- Какой же черт принес вас сюда?! - спросил он более сдержанным тоном, пряча за пазуху свое оружие. - Неужели нельзя жить без того, чтобы вы совали свой нос в чужие дела! Разве у вас нет своих дел, а? А моя дочь? Как вы вообще с ней познакомились? И что вам от нее нужно? Вы не случайно оказались здесь?

- Нет, - сказал я смело, - я здесь не случайно. Я имел возможность не раз видеть вашу дочь и оценить ее высокие достоинства. Мы с ней помолвлены, и я пришел сюда с намерением повидать ее.

Вместо того, чтобы прийти в ярость, как я этого ожидал, генерал испустил длинный свист изумления, а затем облокотился на ограду и тихо засмеялся.

- Английские терьеры любят выслеживать червей, - сказал он, наконец. Когда мы привезли их в Индию, они выбегали в джунгли и начинали нюхать то, что она считали червями. Но черви оказались ядовитыми змеями, и бедные собачонки перестали играть. Я думаю, что вы окажетесь в таком же положении, если не будете осторожны.

- Полагаю, вы не посмеете клеветать на собственную дочь, - сказал я, вспыхнув от негодования.

- О, с Габриель все в порядке, - ответил он беспечно. - Но я не посоветовал бы молодому человеку породниться с нашей семьей. А теперь скажите, как это случилось, что меня не поставили в известность о вашей милой договоренности?

- Мы боялись, сэр, что вы разлучите нас, - сказал я, чувствуя, что полная откровенность в данном случае будет самым правильным ходом. - Возможно, мы ошибались. Прежде, чем вы придете к какому-либо решению, я умоляю вас вспомнить, что счастье нас обоих поставлено на карту. В вашей власти разлучить нас физически, но души наши едины навеки...

- Дорогой мой, - сказал генерал дружелюбным тоном, - вы сами не знаете, что просите. Между вами и любым из Хэзерстонов лежит бездна, через которую невозможно перекинуть мост.

Все следы гнева исчезли с лица генерала и уступили место высокомерному и насмешливому выражению. Моя фамильная гордость вспыхнула при этих словах.

- Бездна может оказаться не столь большой, как вы думаете, - сказал я холодно. - Мы не бродяги, хотя и живем в этом глухом углу. Я благородного происхождения по отцу, а мать происходит из рода Бучэн. Я должен заверить вас, что нет столь огромного неравенства между нами, как вы, по-видимому, думаете.

- Вы не понимаете меня, - ответил генерал. - Это мы не сможем приблизиться к вам. Имеются причины, по которым моей дочери придется жить и умереть одинокой. Жениться на ней не в ваших интересах.